Без сомнений. Фофан Тюльпан

дерева и слоновой кости поражала изысканностью. Но не роскошь палат впечатлила Эжена. Первое, что отпечаталось у него в мозгах – безобра́зная мерзкая рожа местного шута. Покрытый множеством бубенцов пёстрый полосатый балахон подчёркивал все изъяны физической неприглядности карлика. Зенитом тошноты предстало состоящее из сплошных гримас лицо. Рассмотреть черты и запомнить никак не получалось. «Хватит разглядывать уродца», – решил беловолосый ревизор чужих покоев. Неутомимые дрозофилы понеслись тщательно изучать замок…

      Длительное присутствие имперцев в замке вызывало полусонное, раздражённое состояние у герцога. Доклад мага Игна́циуса и «шпика» Любека взбодрил правителя. Взбесило, что жадные бесчестные колдуны вовлекли в собственные дрязги дочурку от прошлого брака. Сердце отстукивало решимость биться насмерть. Кровавой пеной в голову ползла ненависть. К Лили́ единовластный господин здешних земель испытывал особую слабость. Смесь любви, вины и печальных воспоминаний переполняли знатного синьора. Мешали сосредоточиться.

      Герцогиня рожала тяжело. Ребёнок шёл ногами вперёд. Роды закончились трагичной смертью матери и травмами у девочки. Череп младенца приобрёл яйцевидную форму. Лекарь-маг исправил внешние проявления. Воссоздал природный облик. Но мозг получил глубокий вред. Развитие психики у ребёнка замедлилось. Состояние дико похожей на в недавнем прошлом пылко любимую супругу дочки удручало невозмутимого волевого мужчину. Он корил себя, что пошёл в поводу традиций и предпочёл естественное разрешение от бремени телепортации плода.

      Скрытые смешки над внешностью и поведению чада ранили гордого норави́нга. Это одна из причин, почему синьор предпочёл строгий дворец в замке Скрепи́нтер. И редко посещал шикарные хоромы в столице собственных владений. Глубоко внутри грела призрачная надежда: контакт с именитыми пращурами потихоньку выправит инфантилизм. Феодальная элита общества, норави́нги оставались, как и в древности, ро́довиками. Что не мешало им жестоко насаждать веру в Кемле́я. Религии, чьи обряды изменяли естественный порядок вещей и ставили под церковный контроль контакт с уме́ршими.

      Без раздумий пренебрегая прочими родичами, Лили́ взывала к матери. Но не для единения с близкой душой или совета. А для мольбы хоть на часок воссоздать тот уют, что принцесса испытывала во чреве до рождения. О бессилии выполнить бесхитростные просьбы дочери непременно сокрушалась герцогу находящаяся в посмертии и всё ещё горячо любимая предыдущая жена при очередном единении душ. Грозный феодал ощущал себя в плену обстоятельств. Успокаивал расстроенную супругу и мечтал вырваться.

      Но в любой печали есть отдушина. До сегодняшнего дня бездетная Элеонора! Прекрасная фигура. Чарующее лицо. Необузданный темперамент. Зато не отличается ни умом, ни тактом. Что может быть смешнее? Герцог получал неизъяснимое удовлетворение от обуревавшей жену неумело скрываемой ярости, когда она наблюдала, как муж балует капризную