Дорогой Мельпомены. Т.У.С.Э.Н.

Сделанным на коленке.

      «А может, я просто её не разглядел толком? Не успел подарить гребень, зато получил в бубен».

      Лобов выдавил из себя фальшивую улыбку Канио в роли Паяца.

      – Эх, – протяжный стон разочарования и обречëнности заполнил собой давящее со всех сторон пространство тюремной камеры.

      Писатель подëргал челюстью, чтобы в очередной раз убедиться, что та не сломана.

      – Вот дурак старый, – продолжил он размышлять вслух. – Надо было Инге в первую очередь объяснить условия сделки, а не пялиться на её грудь. Всё же по-честному. Тридцать процентов от роялти. Неслыханная щедрость. Муж бы тоже одобрил. А я что сделал? Утонул глазами в еë пышном бюсте. Нет, чтобы потерпеть. Переждать.

       Лобов в очередной раз тяжело вздохнул и погрузился в медитативную рефлексию.

      – Начал представлять, как нырнул в расщелину промеж двух скал из горного песчаника. Спрятался за стеной из длинных прядей, слегка тронутых позолотой. Они словно пушистый водопад незыблемой стеной оградили бы меня от бесконечного сонма проблем и приставучих обязанностей.

       Два проснувшихся заснеженных вулкана с навершиями из застывшей розоватой вспененной лавы. Да уж. Так банально. Сравнивать женскую грудь с горами, холмами, бугорками. Но правдиво. Раньше постоянно пытался изобрести сложные блюда. Но со временем понял: всë вкусное – просто. Так зачем же обманывать себя? В книге я в красках опишу, что груди Инги словно бракованный pop-it: выгибается лишь в одну сторону. Что я хочу протестировать этот антистресс на долговечность. В реальности же всë иначе. Желание простое: мять, тискать, теребить соски́ с чувствительностью оголённого провода. Водить языком по ореолу. По часовой и против. Кусать. Страстно, но с уважением. Дерзко, но с добротой.

      У женщин куча достоинств. Но грудь – это фасад. Парадный глянец, приглашающий заглянуть внутрь, чтобы сполна оценить весь архитектурный ансамбль. В бездну, где можно вдоволь насытить исследовательский интерес. Вкусить запретных знаний.

      – Э, Пелевин для бедных, – насмешливо гаркнул охранник за спиной Лобова. – Давай, собирайся. За тебя залог внесли.

      «Унижения продолжаются, – с горечью подумал писатель. – Пелевиным обозвали. Почему не Самантой Джонс? У них же много общего. Одна нещадно трахает своих героинь, второй «насилует» мозг читателей, пытающихся постичь сакральный смысл».

      ***

      На шум сбежалась вся команда ушкуя. Голые или едва прикрыв наготу, они вломились в комнату Эрика с оружием на изготовку.

      Первым влетел Ярл. У него ещё была эрекция, но глаза сверкали яростью, а в руках блестела секира.

      Увидев тела и кровь, первым делом он спросил, что случилось.

      – Самооборона, мой конунг. Но теперь я знаю, почему Тор не дал нам добраться до острова. – Лекарь был уже одет, а из-за широкого пояса торчала рукоять длинного кинжала. – Я нашёл то, что искал. Ты сдержал слово, князь. Дальше наши пути разойдутся.

      – Но мы в Саксонии. На побережье нас ещё бояться. Но стоит углубиться дальше на запад, и все, кто встретится на твоём пути будут