Дорогой Мельпомены. Т.У.С.Э.Н.

головой. – Как дела?

       Вместо ответа Лобов беспомощно развёл руками в разные стороны и, многозначительно взглянув на здание позади, виновато пожал плечами.

      Несмотря на раннюю осень, на улице уже было достаточно холодно, чтобы позволить себе щеголять в открытой одежде. Лобов заметил, что бывшая жена замёрзла, хоть и не подаёт виду. Кто знает, сколько она его здесь прождала?

       Лобов тут же скинул с себя выцветшую джинсовую куртку и поспешил к Маргарите.

      – Не надо, – вежливо отстранилась та. – Давай лучше в кафе зайдём. Там и отогреемся.

       На измождённом лице писателя затесалась извиняющаяся улыбка. Он прекрасно помнил, что муж Инги забрал все его деньги. А вести жену, пусть и бывшую, в кафе, без гроша в кармане, абсолютно точно являлось верхом неприличия.

      – Я угощаю, – словно прочитав его мысли, успокоила Маргарита.

      – Ты и так за меня залог заплатила. Это неправильно.

      – Ой, Витя. Ой, Витя. В мире столько всего неправильного. Одним больше, одним меньше. О моих финансах не беспокойся. Не разорюсь.

       Лобов застыл в нерешительности, продолжая с интересом разглядывать внезапно возникший перед ним взрыв из прошлого.

      – Ну что? – веки Маргариты устало дёрнулись вверх. – Пойдём. Угощу тебя чаем. Расскажешь, как ты опустился до такого.

      Лобов робко улыбнулся глазами и неспешно поплёлся за женщиной, когда-то подарившей ему надежду на осмысленное существование.

      ***

      Манива бежала не разбирая дороги. Она чувствовала себя свободной и окрылённой. Ноги несли её прочь из злополучной клоаки портового городишки в бескрайнее раздолье полей, обрамлённых тёмным забором вечнозелёного хвойного леса. Она потеряла счёт времени. Всё бежала и бежала, куда глаза глядят. Но сил не уменьшалось, а, наоборот, с каждым шагом словно становилось больше. Слева заблестела река. Блеск волн, мерно катящих воды этой огромной голубой змеи, пробудил в ней жажду и необоримое желание освежиться. Девушка недолго думая, свернула с тропы к реке. У большого куста дикого боярышника она разделась и зашла в освежающую прохладу реки. Вода словно смывала с неё грязь прикосновений запотевших рук мужчин, плативших разбойникам за близость с ней. Девственности это, конечно, ей бы не вернуло, но могло подарить душевный покой.

      Наплескавшись, она решила было выбраться на берег, но мужские голоса остановили её, заставив замереть и спрятаться.

      Сердце окаменело от страха. Ужас сковал мышцы, мешая дышать.

      – Арнаур, ты сумасшедший, – прокричал один из мужчин в странной кожаной тунике.

      Это же Бельгест. Русалочья река. Приближаться к ней – самоубийство.

      – И давно храбрый рыцарь Уингрода боится детских сказок? Ты ещё скажи, что веришь в демонов или оборотней.

      – Ты зря смеёшься над народными преданиями Ар. Дыма без огня не бывает. Русалки под видом девиц заманивают воинов в реку и топят их.

      Да брехня всё это. Сказки тех, кто не умеет плавать. Да и потом мы четвёртый месяц гоняем в этих лесах волков в попытке настичь