Тёмное дело в Редькограде. Алексей Филиппов

попробовали те столы в окно сунуть, но и там засада. Не проходят. Архитектора палат – Тришку Ушлого, тут же стали всем миром на кол сажать, но тот парнем оказался вёртким, вырвался он из жадных рук земляков и помчал в лес, как лось к лосихе в момент наивысшего накала. Погоня за архитектором успехом не увенчалась, поэтому усталый народ загрустил, расселся на мягкой траве вокруг палат и стал думать над следующим шагом в сторону исправления ситуации. Думали долго, но безуспешно, а потому решили позвать Феофана-богатыря. Известная личность, его всегда в Редькограде зовут, когда ситуация тупиковая, и не было случая, чтоб он ту ситуацию не разрулил, правда, всегда получалось не так, как хотелось.

      – Помоги нам надёжа-богатырь, – поклонился Феофану в пояс староста того городского конца, с какого палаты пировые возвели. – Подумай с нами, как нам столы дубовые в палаты просторные занесть.

      – А чего тут думать? – торопливо потёр ладони деятельный богатырь, – Заносить надо!

      Феофан схватил могучими дланями самый большой стол наперевес и ринулся к крыльцу, как хмельной ратник на ворога. Крыльцо испуганно затрещало, но с первого раза богатырю не поддалось. Феофан осерчал и стал атаковать крыльцо другой раз, на этот раз крыльцо пало, а вместе с ним и западная стена. Крышу с остальными тремя стенами удалось ловко подхватить подпорками. В образовавшийся проём внесли столы, Феофана наградили за труды великие и организовали экспедицию в лес для поиска сбежавшего архитектора. Нашли его сидящим в кроне столетнего дуба в окружении диких кабанов. Кабаны те приняли беглого зодчего за жёлудь диковинный и ждали, когда тот созреет, попутно слушая лекцию о зодчестве древних народов. Кабанов быстро прогнали, пали на колени перед архитектором и со слезой просили соблаговолить да войти в положение. Тришке уже давно надоело на дубе прятаться да с кабанами просветительские беседы вести. И поэтому на мольбу народную он сразу же откликнулся из густой кроны, с дуба слез, прослезился и тут же на радостях справил большую нужду, а через три дня палаты пировые стояли на берегу озёрки, как новенькие, в окружении голосивших от очередного удивления лягушек.

      Людям же удивляться на пировые палаты было некогда, они удивлялись новой супружеской кровати князя, сработанной для новобрачных лучшими столярами округи. Кровать получилась столь огромной, что, пока охранявшие её дружинники завтракали, местные мальчишки взялись на той кровати в бабки играть. Мальчишек прогнали, и стали ложе супружеское в княжеские палаты заносить. С первого раза оно тоже не вошло. Не вошло и со второго. Как говорится, снова тем же местом да по тому же самому. Кто-то посоветовал позвать богатыря Феофана, но, тут же, несколько добровольцев разбили советчику лицо в кровь. Избитый советчик рыдал в голос, а народ, терзая ногтями волосья, а кого их нет – голую кожу, напряженно думал. Но что интересно, про Феофона никто больше не заикнулся. Значит, еще согревала надежда кое-как испуганные души задумывавшихся редьковцев. Не