Никто, кроме тебя. Яна Дин

уж точно хотят, чтобы сын побыстрее остепенился. Это ещё одна причина нашего брака.

      – Помолвку можно назначить на следующей недели, – отвечает Марко, и я готова завыть, – А свадьбу в конце июня.

      Ком в горле становится больше. Конец июня через две с половиной недели.

      Так быстро?

      Я не готова к этому так скоро. Совершенно не готова. Я вообще не уверена, что готова к браку.

      – Нас устраивает, – рисует на лице довольную улыбку Грек Романо.

      Нет больше сил здесь сидеть. Резко встаю, ощущая, как плохо держат ноги, словно сотканы из ваты. За мной поднимаются мужчины, смотря вопросительно.

      – Простите, – шепчу словно в полубреду, – Я…отойду на минуту, – отталкиваю стул.

      Стараясь не дрогнуть или, не покачнутся, шагаю в сторону выхода. Нужен воздух. Выхожу на веранду. Прохладный вечерний ветер бьёт в лицо. Закрываю глаза, делая глубокий вдох.

      – Тоже не ожидал так скоро, – слышу позади себя и вздрагиваю от неожиданности.

      Оборачиваюсь, встречаясь с Рицци. Он делает шаг ко мне, но я отхожу словно от огня. Парень усмехается, дотрагиваясь до гладко выбритого подбородка.

      – Ты, и после свадьбы будешь так шарахаться меня? – приподнимает он светлую бровь.

      – Ты серьёзно этого хочешь? – спрашиваю, прищурив глаза, – Действительно хочешь на мне жениться? – показываю на себя руками, уже не в силах терпеть. Не хватает сил удержать себя. – Я не буду покорной, Рицци, – выдаю со злостью на языке, и делаю шаг вперёд, дернув подбородком, – Не буду трофейной женой, не выходящей за черты, поставленные тобой.

      Рицци никак не реагирует, лишь мерзко ухмыляясь. Вот теперь вижу прежнего ублюдка.

      – Так или иначе, я сделаю тебя своей. Ты была моей уже тогда, на помолвке Моро.

      – Не была и не буду, – отталкиваю его, пытаясь пройти мимо.

      Но Рицци не даёт сделать этого.

      Совершенно неожиданно, его рука сцепляется на моей талии и тянет к себе. Так резко, что в считанные секунды оказываюсь в его объятиях. Хочу закричать, но губы Рицци накрывают мои, заглушая все вокруг. Он так крепко сжимает мою талию, что от боли раскрываю рот ему на встречу.

      Мыча ругательства прямо в его рот, пытаюсь оттолкнуть, и в попытке выбраться, каблуком бью по ноге. Рицци резко отпускает меня, срываясь на не самые лестные слова, как и я впрочем:

      – Конченный ублюдок! – захожу домой, слыша за собой злобное «сучка».

      Не иду в гостиную, а поднимаюсь наверх.

      Так быстро бегу по лестнице, что, оказавшись на втором этаже, врезаюсь в крепкую мужскую грудь. Испугавшись, сжимаю его рубашку в ладонях. Даниэль успевает придержать меня за талию.

      – Что стряслось? – спрашивает, нахмурив брови.

      Его интересует мое состояние. Дышу прерывисто. Меня трясет от сдержанных слез, а ноги становятся совершенно ватными.

      – Где ты был? – срываюсь, злобно смотря на него, – Ты должен был меня защищать! – до боли впиваюсь ногтями в мужскую рубашку, и не понимаю, как от злости притягиваю