Договор на любовь. Дарья Белова

вера», – говорил он. Я млела, таяла… Что еще положено молодой влюбленной девушке?

      – Я так тебя люблю, сука, так люблю… А ты, дрянь, не хочешь этого понимать. Я ведь все для тебя делал. Для тебя! – кричит в трубку.

      Как он, должно быть пьян.

      В прошлый раз, когда выпил много лишнего, Тарас приехал ко мне домой и сыпал угрозами. Если я не вернусь к нему, мои родители исчезнут, что их никто не найдет, моя квартира сгорит, мне подложат наркотики и единственным способом не сесть в тюрьму будет обратиться к мужу за помощью.

      Угрозы были страшные. Слезы лились из глаз, не прекращая, я забывала дышать, а сердце стягивалось рыболовной сетью.

      Когда любишь – не угрожаешь.

      Поэтому сейчас я молча слушаю его признания и молчу. Молчание вообще очень хорошая вещь. Ты не провоцируешь, не раскручиваешь бесполезный разговор или спор, не рискуешь сказать лишнего.

      Потом, правда, от многих закрываешься. Это становится привычкой. О чем можно разговаривать с человеком, который постоянно молчит? Я научилась все эмоции хранить в себе. Слезы, грусть, отчаяние, страх – все проживаю только наедине с собой. В ванной, за закрытой дверью, включив горячую воду на полную мощность, что уже через несколько секунд запотевает зеркало.

      – Помнишь, как мы познакомились? – чуть ласково спрашивает.

      – Помню, – першение в горле ощутимое, пальцами обхватываю шею и чуть сдавливаю, чтобы унять это свербение.

      – Лил сильный дождь. Холодный такой, осенний. Ты стояла на остановке одна, я ехал мимо, и… лужа там была глубокая, да?

      – Глубокая, – отвечаю.

      Мне искренне больно вспоминать наши первые дни. Потому что была счастлива, по-настоящему я чувствовала его вкус, его запах.

      Счастье было как зефир – легкое, вкусное, воздушное. Лакомство. И оно, как я позже пойму, не может быть вечно. Смотришь, наслаждаешься, потом съедаешь. И все. Счастья больше нет.

      – Я облил тебя из той лужи, – устало смеется, вспоминая все в точности, как было тем промозглым и ветреным днем.

      – Было неприятно, – улыбаюсь. Как бы ни старалась сохранять холод в общении, стоит ему коснуться прошлого, словно снова зефиркой перед носом водит.

      – Бежевый плащ, большая сумка через плечо. Ботиночки на каблуках…

      Тарас откинулся на кресло, закрыл глаза и расслабился. Я четко это вижу перед глазами. На душе скверно, внутри гулкая пустота, в голове проносится только один вопрос: на пути от любви до ненависти точно знак одностороннего движения?

      – Худенькая такая, глаза на пол-лица. В них испуг был, раздражение, обида и слезы. Уже тогда решил, что никогда и никуда не отпущу, Вера, – чуть жестче выговаривает обращение.

      Чайник давно вскипел, на плите жарится яичница, которая превращается в темно-коричневую корочку, а на кухне начинает пахнуть гарью.

      – Узнаю, что ты с ним спишь, убью обоих. Поняла меня? – кидает угрозы метко, без капли сожаления.

      Он их раздавал сотнями. Сначала верила и очень боялась. Сейчас держу себя в руках и никак не комментирую. Только никогда раньше