Пленительная мелодия. Джейн Даймонд

на свет. Каждое мгновение, проведенное вместе. Каждый сделанный мною вдох на этой Земле с тех пор, как Броуди Мейсон неторопливо вошел в мою жизнь.

      И это читалось в его бездонных синих глазах: он тоже помнил.

      Он помнил все.

      – Садись, – повторил он и завел внедорожник.

      Я села.

      Когда мы влились в поток машин, он молчал, а я пыталась придумать, что бы такое сказать, дабы заполнить пустоту. На самом деле это был идеальный момент, чтобы рассказать ему. Прекрасная возможность объяснить, почему я ушла столько лет назад.

      Я могла бы рассказать ему все. Просто признаться во всем, как обещала себе, как должна… могла бы сделать. Раз появилась такая возможность, пока я в городе на свадьбе брата.

      Вместо этого я уставилась на его красивый профиль, боясь заговорить. Изгиб его бровей, высокие скулы. Сильную линию носа. Квадратную челюсть, чисто выбритую, но слегка затененную. Его растрепанные каштановые волосы. Потертую кожаную куртку.

      Я столько лет была лишена возможности его рассматривать. До тех пор, пока благонамеренная невеста моего брата не начала присылать мне их с Джесси фотографии, на паре из которых случайно оказался Броуди. Мне следовало удалить эти фотографии, но я этого не сделала. Вместо этого я пересматривала их тысячу раз. И вот теперь он здесь.

      Стоит только руку протянуть.

      Я видела, как дернулся его кадык, когда он сглотнул. Я видела, как побелели костяшки его пальцев на руле, когда щетки стеклоочистителей отбивали ритм, яростно пытаясь противостоять дождю.

      Я рассматривала знакомую татуировку на тыльной стороне его правой руки – хаос переплетающихся лоз, которые обвивают его большой палец и запястье, в итоге образуя маленькую черную розу на ладони. Такую знакомую, как будто мы никогда не расставались. Сколько раз я прослеживала взглядом узор этих лоз?

      Миллион, не меньше.

      Эта татуировка была лишь одной из многих черт Броуди – множества мелких деталей, которые делали его таким, как он есть, – которые я пыталась забыть все эти годы. Но не сумела. Я знала, что не забыла. И, несмотря на все мои попытки подготовиться к этому моменту, я совсем не была готова.

      Совершенно.

      А разве можно к такому подготовиться?

      Может быть, я просто обманывала себя, думая, что когда-нибудь смогу встретиться взглядом с ним и поговорить начистоту.

      Может быть, я просто всегда буду грязной и ничего не смогу с этим поделать.

      Я выглянула в окно.

      – Дождь идет, – сказала я. Вау. Блестяще. Но мне, как абсолютной трусихе, это простительно.

      – Семь лет, – сказал он. Я перевела взгляд на него, но он не смотрел на меня. – Семь гребаных лет, и все это время я пытался заговорить с тобой, а ты меня отшивала, и теперь это все, что ты можешь сказать? Идет, мать его, дождь? Сейчас январь. Это Ванкувер. Где ты, черт тебя дери, родилась. Так что да, идет дождь, как всегда в январе. Что, черт возьми, еще ты хочешь, чтобы я сказал по этому поводу?

      Та-а-ак…

      Вот вам и теория