Полеты наяву или во сне. Детектив. Юлия Королева

бывают достаточно крепкими – задумчиво говорю я, вспоминая, как она вцепилась мне в горло. Предсмертная агония. То, что она упала на мою машину и была еще жива, можно объяснить только тем, что ветки деревьев смягчили ее падение, и несколько минут она все еще находилась в состоянии между двумя мирами – тем и этим.

      Аполлинария Александровна стоит недалеко от нас и обеспокоенно смотрит вниз. Там она видит скорую и полицию. Понимая вдруг, что мы пришли не просто так, срывается из квартиры, на бегу кричит, как ненормальная, зовет мать. Несмотря на то, что она худа, врачи еле могут совладать с ней, не пускают к телу матери.

      Мы с Климом спускаемся вниз, заметив, что проблемы со светом устранены.

      – Пожалуйста – обращаюсь я к женщине – проедем с нами. Там мы сможем спокойно поговорить и провести процедуру опознания.

      Она успокаивается только в машине, сидит, картинно массируя пальцами виски. Вероятно, у нее действительно мигрень и ей плохо, но для меня она с определенного момента – очередная подозреваемая. Ее вид вдруг тоже действует на меня сугубо отрицательно – я вспоминаю наши ночные похождения и, застонав, обнаруживаю вдруг, что моя голова тоже начинает болеть.

      – Что с тобой? – подозрительно спрашивает Клим – тебе плохо из-за того, что случилось?

      – Да нет – отмахиваюсь я – мне плохо оттого, что я круглая идиотка сегодня.

      Он поднимает бровь вверх и выдает:

      – Самокритика – великая вещь, но почему только сегодня?

      Пожимаю плечом – мне совершенно не хочется рассказывать ему о своих глупостях. Потому нахожу занятие – звоню мужу и прошу его забрать мою машину и отогнать ее в сервис.

      – Марго – говорит он, выслушав меня – почему ты вечно встреваешь в какое-нибудь, прости, дерьмо?

      – Рус, ты что думаешь, это я виновата, что какая-то даже незнакомая мне женщина, неизвестно как выпала из окна?

      – Не, ну нет конечно, но почему-то именно на твою машину. Злой рок какой-то.

      Он уверяет меня, что все сделает и заканчивает звонок. Остальной путь до Следственного Комитета мы проезжаем в молчании.

      Тело уже доставили в морг, и мы первым делом отправляемся туда. Нужно провести процедуру опознания и возможно, что Роб уже что-то сможет мне сказать по телу женщины.

      Аполлинария Александровна смотрит в лицо старушке и говорит мне, часто кивая:

      – Да-да, да… Это моя мама – Генриетта Аверьяновна Соболевская.

      Она начинает плакать, заламывая руки, и я делаю Климу знак, чтобы он увел женщину в коридор. Когда он уходит, спрашиваю у Роба:

      – Роб, мне нужно услышать одно – она сама или ее того?

      – Того, того… – Роб проводит рукой по своей лысой голове – вряд ли, находясь под воздействием снотворного, она могла бы подтянуться за бортики и перелезть через окно.

      – Она была под снотворным? Может, на ночь выпила?

      – Нет, она приняла его за несколько минут до того, как вылетела наружу. Я первым делом взял анализ крови и проверил содержимое желудка. Но работа еще не окончена, предстоят еще исследования.