Сердце истинного вампира. Северина Мар

только увиливают, кормят обещаниями, говорят, что удалось замедлить ход болезни, и это уже достижение.

      – С докторишками вечно так. Всегда юлят, пока на них не нажать. Попробуйте припугнуть их, панде Катаржина. Так, чтобы они за свои шкуры испугались, а то они так и будут сидеть, и делать вид будто бы работают. Напомните им, что за здоровье главы, они ответят своей головой. Пусть там не расслабляются.

      Предложение пандер Людмила показалось Катаржине вполне разумным. Ну или по крайней мере оно предполагало то, что она могла сделать сама, хоть как-то на что-то повлияв.

      Поняв, что голодна, она пошла на кухню, потребовав у перепуганной Зои, пожарить ей котлет, а уже утром следующего дня, отправилась в пансионат, переоборудованный под медицинский центр, где искали лекарство от болезни отца.

      В кабинете остро пахло спиртом и лекарствами. Катаржина не сдержалась и чихнула, прикрыв нос платком. Щекотка в носу от этого не прекратилась, но она все равно испытала слабое облегчение.

      Академик Лебядский, руководивший поиском лекарства, сидел напротив, сложив ладони на столе, и глядя на нее поверх очков. Возле двери застыла его помощница. Ее тело дрожало, как холодец, под тесным белым халатом.

      Оба они были всего лишь обычными людьми, и Катаржина злилась от того, что жизнь отца зависела теперь от них.

      – Итак, как продвигается лечение? – спросила она, закинув ногу на ногу, отчего в узком разрезе юбки, обнажился край обтянутого чулком бедра.

      – Делаем все, что в наших силах, панде Катаржина, – ответил Лебядский.

      Взгляд его оставался холодным и профессионально вежливым, но сухие морщинистые руки нервно сжимали автоматическое перо.

      Катаржина глубоко вздохнула, чувствуя, как перебивая аромат лекарств, в воздухе плывет кислый запах пота. Иногда, она думала о том, как живут прочие люди – не оборотни, лишенные острого обоняния. Как же они понимают, когда кто-то напуган или возбужден?

      – Видно, сил у вас немного, – ответила она. – Отцу не становится лучше.

      – Все дело в том, что природа его состояния… не совсем обычна. Нам не приходилось раньше сталкиваться с таким, но мы делаем все возможное, прикладываем все усилия…

      – Мне не нужны ваши усилия! – рыкнула Катаржина, перебив его. – Мне надо, чтобы вы исцелили отца.

      – Поймите, на исследования нужно время… Наша терапия, поддерживает Главу в стабильном состоянии.

      У Катаржины потемнело в глазах, висок ударило резкой болью. Он говорил, что-то еще, но она уже его не слушала.

      Отец таял на глазах, а она ничего не могла сделать. Каждое утро она просыпалась со страхом, до удушья, сжимающим горло, и первым делом, спешила узнать пережил ли он еще одну ночь.

      Ей казалось, что если его не станет, то не станет и ее, а все Содружество рухнет, как потерявший опору карточный домик.

      Катаржина резко встала и выхватила из сумки револьвер, направив его прямо в грудь, прилипшей к стене помощнице академка. Та коротко взвизгнула, схватившись ладонями за то место, где под слоем