Сердце истинного вампира. Северина Мар

как ее провели в склеп, где в закрытом гробу на постаменте, лежала мать. Она тогда украдкой положила в нишу свою куклу – фарфоровую девочку с медвежьими ушками, которую очень любила.

      Катаржина тогда слабо понимала, что такое смерть и, что мама уже не встанет из гроба и не вернется. Она думала, что той понравится играть с ее куколкой, если она вдруг проснется и поймет, что осталась совсем одна в темном сумраке склепа. Так ей хотя бы не будет скучно.

      Потом оказалось, что кукла была какой-то дорогой и редкой, чуть ли не выполненной в единственном экземпляре. Их домоправительница – Виолетта потом ее долго искала и даже пыталась бранить Катаржину за то, что та потеряла такую ценную вещь. Та ее из вредности укусила и так и не рассказала никому, куда она дела куклу.

      Катаржину воспитывали няни и гувернантки, пока отец пропадал на службе. В десять ее отправили учиться в гимназию-интернат, затем она поступили в Университет, после вышла на работу в ведомство.

      Что касается Агнешки, то она никогда не покидала родительский дом. Считалось, что у нее слабое здоровье, и поэтому она училась на дому. Чтобы поступить в Университет у нее не хватало мозгов, ровно, как и для службы. Она осталась жить при отце в роли его то ли помощницы, то ли прислужницы, а теперь еще и сиделки.

      Катаржина понимала, что это Агнешка должна ей завидовать – у нее была насыщенная, интересная жизнь, полная путешествий, изысканных нарядов, впечатлений, знакомств. У самой же Агнешки из этого не было ничего, и не будет. Зато ее любил отец.

      Посидев на берегу, Катаржина успокоилась и решила вернуться в дом. Одежда, которую она беспорядочно раскидала по террасе, была кем-то заботливо собрана и аккуратно сложена на стул.

      Одевшись, она прошла в гостиную и села в кресло, стоявшее у окна. Так она просидела, глядя на покачивавшиеся на ветру ветви магнолии, пока небо не начало темнеть. К ней пару раз заходили служанки, говорили, что накрыт стол сперва на обед, затем на ужин, спрашивали будет ли она есть. Катаржина их прогоняла.

      Она поймала кролика на обратном пути и была не голодна, но глупые бабы этого не понимали.

      Когда стемнело к ней даже зашла Виолетта – экономка и по совместительству мать Агнешки, и как догадывалась Катаржина, до сих пор любовница отца.

      – Катаржина, голубушка, ну сходите, покушайте, – пролепетала она, теребя пальцами, унизанными безвкусными золотыми кольцами, край аляповатого платья. – Панде Зоя запекла на ужин утку и приготовила устричный салат. Пойдемте, Катаржина. Вкусно же, милая, ну пойдемте.

      – Пошла вон! – отрезала Катаржина и вернулась к созерцанию тонувшей в сумерках магнолии.

      Она хотела кинуть в Виолетту туфлей, но помнила, что рукоприкладство ей с рук не сойдет.

      Когда совсем стемнело в комнату зашел пандер Людмил – начальник охраны. Как ни странно, он был простым человеком, но отец ему доверял и очень его ценил.

      Подобные ему люди словно не менялись с возрастом, и, сколько Катаржина себя помнила, он всегда был поджарым и худощавым, с узким лицом, светлыми