Сердце истинного вампира. Северина Мар

Зеленых гор.

      У отца здесь была дача. Она пряталась на окраине, в отдалении от пансионатов и домов отдыха. Дом окружал парк из высоких сосен, дубов и магнолий, а с террас и из окон третьего этажа была видна полоска моря вдали.

      Катаржина бросила все дела на помощников и отправилась в Элизию вслед за отцом. Она привыкла проводить в этом доме летние каникулы, полные приключений и свободы. Теперь же коридоры и комнаты дачи поддернула дымка горя и тоски.

      Целый пансионат поблизости освободили, чтобы разместить в нем лаборатории, ученых и докторов, пытавшихся найти лекарство от странной хвори, поразившей главу.

      Катаржина торопливо направилась в спальню к отцу.

      – Как он? – шепотом спросила она у сидевшей возле постели Агнешки.

      – Спит, – коротко ответила та.

      – Иди, я с ним посижу.

      – Мне лучше остаться подле пандер Витольда, – заметила Агнешка. Она никогда не называла отца отцом или папой. Всегда обращалась к нему уважительно – пандер Витольд. – Он будет искать меня, когда проснется.

      – Я сказала тебе – иди, – рыкнула на нее Катаржина. – Что думаешь, без тебя не справимся?

      Агнешка еще, что-то мямлила, но Катаржина все-таки выставила ее за дверь, а сама заняла ее стул возле кровати отца.

      Он так похудел, что что кожа туго натянулась на костях. Борода и роскошная копна волос, поредели и вдруг стали седыми, будто он был древним стариком. Губы истончились и словно ввалились внутрь рта.

      Катаржине было больно видеть отца таким. Для нее он всегда был самым сильным и могущественным человеком на свете – тем, кто может все, и кому все дозволено. Краем своей силы, своей невероятной мощи и энергии, он накрывал и саму Катаржину и это делало ее иной, чем все прочие люди вокруг. Особенной.

      Она очень остро осознала в последние дни, что без него она ничто.

      Отец застонал, ворочаясь в постели и она потянулась к нему, поправляя подушку. Он закашлялся, и из приоткрытого рта пошла черная кровь. Его часто тошнило кровью, и это было одним из странных проявлений болезни.

      Катаржина нажала на кнопку и в спальню тут же вбежали медсестры.

      – Отец, я рядом. Вот, вот, все хорошо, – приговаривала она, придерживая его за плечи, пока он продолжал изливать кровь в подставленное судно.

      Когда все закончилось и его обтерели влажным горячим полотенцем, сменили простыни и надели чистую пижаму, Катаржина вернулась к нему, вновь усевшись на стул.

      – Отец, тебе лучше? – нежно спросила она, сама понимая, какую глупость спрашивает, но надо же было с чего-то начать разговор.

      – Что ты делаешь здесь? Зачем ты пришла?! – захрипел он, поднимая на нее налитые кровью глаза. – Тебе нравится смотреть, как я страдаю?! А, Ирена?

      Катаржина вздрогнула, чувствуя, как глаза наливаются влагой. Отец ее не узнавал. Он принял ее за давно почившую мать.

      – Папа, это я Катаржина, – мягко сказала она, сжимая его ладонь.

      – Ка-тар-жи-на, – повторил он за ней по слогам, и вдруг