Мама для Совенка. Часть 3. Екатерина Боброва

решил подождать.

      – Так, малек, не орать, не рыпаться, старших не бить, понял?

      Поставленный на землю Аль задрал голову, глянул на злое лицо старшекурсника и понятливо кивнул. Этот точно отвесит затрещину и не посмотрит на то, что перед ним высочество.

      – Тогда залезай и побыстрее. Транспортное средство подано.

      Аль оглянулся, и на поляне, позади загонов, задрожал воздух, сгущаясь в черную тень с гребнем на спине и крыльями. Шестой задохнулся от радости, а в голове уже рокотал голос калкалоса:

      – Так, сопля, лезть аккуратно, держаться крепко и не визжать.

      Аль благоговейно кивнул, поклонился уважительно и, почти не дыша, полез на калкалоса. В голове билось восторженное «Неужели я сейчас полечу на калкалосе?!»

      Драго сделал пару упругих шагов, оттолкнулся и неожиданно легко для такой туши взмыл в воздух. Плавно повернул к стене академии, и Аль едва сдержал восхищенный вскрик. С одной стороны проплывали огни башен и центрального здания, с другой угадывался силуэт горного хребта.

      – Слышь, козявка, у тебя сегодня праздник? День рождения?

      Драго был явно настроен поболтать. Он медленно планировал, повторяя извилистый ход каменной стены. Аль пригнулся: они как раз проплывали мимо ректорской башни, и Шестой с испугом ждал, что оттуда донесется разгневанный возглас: «Курсант Альгар, вы куда? Сейчас же вернитесь к себе!».

      – А смысл вам, двуногим, отмечать то, к чему вы не причастны? То ли дело Первый полет или Первый выброс пламени.

      Стена сделала резкий поворот, они тоже повернули, и Аль перевел дух: ректорская башня скрылась из вида.

      – А как вы их отмечаете? – спросил Аль, стараясь быть максимально вежливым.

      Калкалос не то чтобы пугал своим видом, но однозначно внушал уважение. Тем более что он был другом ассары. Да и послушать про их традиции было познавательно.

      – Ха! – выдохнул Драго, и прямо по курсу перед его мордой запылали мелкие частички огня. – В день Первого полета ты поднимаешься к самому солнцу, пока чешуйки не начинают покрываться льдом, а воздуха почти не остается. Ну а Первый огонь… Слышал о закопченных скалах? Хотя куда тебе, мелкота, слышать о таком. Скалы на том острове белы, точно снег, и на них ничего не растет. Выбираешь одну-единственную, прилетаешь каждый год и дышишь огнем, пока она не станет черной от копоти. Красота…

      Аль легко представил белоснежные скалы, с большим трудом покрытые черной копотью, и сильно засомневался, что второй вариант ему понравится больше, чем первый. Но было понятно: чем больше скалу закоптит калкалос, тем сильнее его пламя. И это было достойное испытание силы.

      – А если однажды ему не удастся покрыть всю скалу копотью? – поинтересовался, уже видя внизу крышу с праздничными огнями и машущий руками силуэт.

      – Это значит, козявка, что приходит время последнего вздоха в глубинах северного моря.

      Они приземлились. Аль соскочил, бросился было к Юле, но замер, обернулся, склонился в вежливом поклоне:

      – Премного