Мама для Совенка. Часть 3. Екатерина Боброва

да, сегодня твое малое совершеннолетие, – проговорил Шиль задумчиво и вдруг выпалил зло, высовываясь в окно: – Могли бы и отпустить во дворец по такому поводу! У-у-у, изверги, сволочи! – погрозил он невидимым наставникам. – Вздохнул: – Мое лишь через два с половиной месяца. Не знаю, какой личр укусил моего отца, раз он решил отправить меня сюда раньше, но я не жалею. Здесь веселее, чем дома.

      – И веселее, чем во дворце, – согласился Аль.

      – Да ну, – изумился Шиль, не поверив. – Рассказывай… У вас там один зверинец чего стоит. А плавающие острова?

      – А зал скорби? – парировал Аль. Помрачнел. Вздохнул и признался: – Мне редко позволяли выходить из покоев. Только по праздникам.

      Шиль недоверчиво покачал головой – не поверил. Потом отмахнулся от заморочек королевской семьи и требовательно спросил:

      – Что делать будешь?

      Аль вопросительно вскинул брови.

      – У тебя же праздник! А ты поглядел на солнце – и все? – И Шиль принялся активно размахивать руками, помогая своему красноречию: – О нас подумал? Мы же твои будущие подданные. Никто не может знать наперед волю огня. Вдруг выберет тебя? Готовиться нужно. Ты думаешь, зачем тебя сюда послали? Огонь научиться контролировать? Во дворце башен полно – нашли бы, куда сослать. Нет, ты здесь, чтобы понять нас, твоих подданных, и научиться не только управлять нами, но и заботиться. Вот тебе первое задание. Подданные любят праздники, а уж день рождения короля надо отметить с… – Шиль с сомнением оглядел потрескавшиеся от времени каменные стены башни и закончил: – Хоть как-нибудь.

      «Хоть как-нибудь!» – ворчал про себя Аль, идя по коридору к своей комнате. Как будто это так просто! Еще этот запрет на вечеринки, сборища после отбоя и ограниченный список того, что разрешалось держать в комнатах… И никакой еды или напитков в том списке не значилось. Как тут устроить праздник? Теперь он лучше понимал Пятого и сам был готов озвереть при мысли, что ему пятнадцать лет еще видеть эти стены.

      После того, как две недели назад Аль «вспыхнул», к общим занятиям добавились медитации. И теперь по три-четыре часа в день он проводил в особом зале под присмотром наставников, пытаясь договориться с пламенем. Это было непросто. Пламя напоминало упрямством вальшгаса и покоряться не желало. Аль нервничал, злился, пламя злилось в ответ, и ему пришлось потратить вечер на оттирание закопченных стен. Уборка, как ни странно, помогла умерить гнев, но учеба все равно продвигалась медленно. И хоть наставники заверяли, что так и должно быть, он все равно злился и нервничал.

      Аль уже и не помнил, когда бездельничал. Наставники словно сговорились выжать из него все силы. С утра общие лекции, потом медитация, тренировки и снова медитация. Очень много медитаций. Вечером хватало сил лишь на то, чтобы доползти до постели. А единственный выходной надо было тратить на самоподготовку. И медитации никто не отменял.

      Поначалу он гордился тем, что вспыхнул первым. Ловил на себе уважительно-завистливые