Смертельная цена успеха. Лариса Соболева

босоногое шлепанье, затем в дверях показалась помятая, сонная, опухшая физиономия папани.

      – Приперся… – буркнула Алена, отвернувшись от противной рожи.

      Папаня в семейных трусах и застиранной майке с минуту хлопал глазами, от него шло амбре, как из общественного, далеко не цивильного сортира. Затем папа прошел к плите, схватил чайник с холодной кипяченой водой и приставил носик ко рту. Забулькало. Это в брюхо папани вливалась вода.

      – Ты что, не можешь культурно пить? – справедливо возмутилась Алена, брезгливо морщась. – Обслюнявил весь чайник! Кому после тебя приятно пить?

      – Молчать, – вяло промямлил папа хриплым голосом и пошлепал назад в комнату, бормоча: – Дожил. Всякая сопля меня… меня!.. воспитывает…

      – Свинья, – сказала дочь, с ненавистью глядя ему вслед.

      – Не смей так на отца! – прикрикнула на нее мать.

      – Да пошел он, такой отец…

      Алена вскочила с табуретки, имеющей все перспективы развалиться в ближайшее время, и ринулась в коридор. Там принялась надевать новые ботиночки на высоких каблуках со шнуровкой. Девчонки попадают от зависти при виде ботиночек. А ходит в них Алена, словно танцует. Мама пришла следом. Пришла и тихо запела нудную песню:

      – Алена, ты где взяла эти ботинки? У кого?

      – Скажи еще, что я украла их, – вскинулась Алена, зло завязывая шнурки.

      – Ага, подарили тебе, да?

      – А если и так? – распрямилась Алена, поставив руки на бедра.

      – И за какие ж услуги тебе дарят такие дорогие подарки?

      – Не твое дело. Заработала.

      – Чем? Одним местом?

      – А хоть бы и так! – с вызовом ответила дочь. – Я не буду жить, как ты, поняла? У меня не будет в мужьях урода вроде папочки, чтобы он сдох! И бить меня ни одна сволочь не будет! И с каши на хлеб перебиваться не буду, поняла? Я совершеннолетняя, имею право жить…

      – Вы! – Дверь открылась, и папина красная рожа просунулась в щель. – Заткнитесь обе! А то… всем пасти порву сикось-накось…

      – Попробуй тронь! – сжала кулаки Алена.

      – У меня сейчас кумпол болит, – погрозил пальцем папа, – но предупреждаю: как только кумпол станет в норму, пасти порву.

      Алена схватила сумку и помчалась по лестнице, слушая чарующий стук своих каблучков. По дороге в колледж она хмурила лоб, припоминая слова мамы. Обидно! Алена обижалась на мать, что та живет с отцом, а не разводится. На отца обижалась, потому что он свинья, и этим все сказано. На брата обижалась, потому что нет ему дела ни до нее, ни до матери. На всех обижалась, у кого нормальные условия жизни.

* * *

      Марина – крупная, некрасивая и конопатая девушка – вывесила белье на чердаке. Дом, куда ей посчастливилось устроиться работать, пройдя конкурс, построен на две состоятельные семьи. Он имеет два отдельных входа, два двора, огороженных каменной стеной, и даже чердак разделен надвое перегородкой.

      Марину взяла в домработницы с проживанием