Они ковали ядерный щит СССР. Владимир Шатакишвили

довольно высоких по рангу, поменял инициалы. Хохоту было на час, когда они пытались засунуть туфли не в свои… чуть не сказал «сани». Хотя так оно и есть на самом деле.

      Или вот ещё. Все мы там, на «Маяке», знали, какая жуткая секретность была в «хозяйстве Курчатова» на Лубянке: листка бумаги просто так не вынесешь – всё подотчётно. Взял листок, исписал – сдай под расписку. Нарушать режим было нельзя. А Игорь Васильевич возьмёт, да созорничает: сожжёт в пепельнице бумагу, потом смеётся: «И в комнате долго пахло нарушенным режимом…»

      Остановимся на время. Дадим возможность Ивану Никифоровичу пережить волнение от невольно оживших воспоминаний.

      Отступление автора

      По изученным мною документам, а это публикации в прессе, воспоминания очевидцев, книги В. Новосёлова и В. Толстикова «Тайны «Сороковки», П. Журавлёва «Мой атомный век», документальная книга В. Броховича «Химический комбинат «Маяк», коллективный юбилейный сборник «Творцы атомного щита», посвящённый 50-летию города Озёрска (такое имя получил бывший Челябинск-40 со знаменитым «Маяком») складывается картина того нелёгкого и героического времени. Картина, прямо скажем, не самого радужного тона…

      После того как в августе 1945-го американцы сбросили на Хиросиму и Нагасаки атомные бомбы, и мир впервые узнал о последствиях этого страшного монстра, Сталин немедленно отреагировал на это тревожное событие: нужно оперативно дать понять американцам, что и мы не лыком шиты.

      А это означало, что советские разработки ядерного проекта, начатые в 1943 году и прерванные неотложными военными заботами, следовало оперативно восстановить. И действительно, нужно было мобилизовать советских учёных, занятых этой проблемой, физиков, химиков, работников малого и среднего специального машиностроения – на выполнение поставленной задачи.

      Нужен был толковый научный руководитель проекта.

      В Кремле Политбюро рассматривало двух кандидатов – Игоря Васильевича КУРЧАТОВА и Абрама Исааковича АЛИХАНОВА, высокообразованного человека, ученика знаменитого физика Иоффе. Именно он, Алиханов, в сорок третьем году при выборах в Академию наук прошёл в академики, обойдя Курчатова. Теперь пришла очередь Курчатова – обойти на полкорпуса Алиханова.

      Лаврентий Берия вкрадчиво и, как бы раздумывая, обратился к Сталину:

      – Может быть, всё-таки – Курчатов?

      – Курчатов так Курчатов, – согласился Сталин, явно довольный.

      Игорю Васильевичу выделили кабинеты и в Кремле, и на Лубянке под неусыпным оком КГБ! Там он изучал чертежи, схемы, документы, доставленные в Москву из-за рубежа.

      Что же это за документы такие? Откуда и кем добыты? Сколько ещё нерасшифрованных штирлицев ждут свидания с нашим любопытством и нашей неосведомлённостью? Какой кровью и изобретательностью, какой смекалкой, сколькими жизнями наших разведчиков были добыты эти секретные документы, мы, очевидно, никогда не узнаем. Правду могут узнать наши внуки и правнуки. Возможно…

      Но