Дети разлуки. Васкен Берберян

себя! – кричал мертвенно-бледный следователь.

      – Видите ли, эта книга – подарок кузины, Мириам, которая давно живет в Америке, она прислала ее мне вместе с другими вещами много лет назад. Мы тогда еще жили в Греции, а когда мы собрались уезжать, я не мог, то есть мне было жаль оставлять ее там и… – Сероп старался оправдаться, но вконец запутался и замолчал.

      Тогда Габриэль, громко и четко произнося слова, сказал:

      – Это была моя любимая книга. Тетя прислала ее мне, и я читал ее, несмотря на то что не очень хорошо знаю английский.

      Дмитрий и молодой сотрудник переглянулись, а на лице следователя промелькнула едкая улыбочка, пока секретарь на мгновение застыл, но пришел в себя сразу же и продолжил печатать с удвоенной скоростью.

      – Отвезите их на вокзал, – была последняя фраза, сказанная следователем.

      Прежде чем поставить печать на документе, подготовленном секретарем, он, нахмурив брови, бегло прочитал его, проверяя, все ли в порядке. Потом закурил еще одну сигарету и положил ее тлеть рядом с предыдущими в хрустальную пепельницу.

      – Папа! – крикнул Габриэль в темноту вагона.

      – Я здесь, – услышал он в ответ из дальнего конца.

      Он увидел отца в тот день, когда их сажали в поезд. Он был одним из последних, кого буквально впихнули в вагон, прежде чем солдат закрыл тяжелую дверцу, оставив их в полной темноте.

      Юноша полз на четвереньках, раскачиваясь в ритм идущего поезда. Темнота мешала ему ориентироваться, но он должен был добраться до отца. Он продвигался по телам незнакомых людей. Сотня человек разместилась в этом вагоне для перевозки скота. Острый запах навоза, которым был пропитан вагон, смешивался со зловонием грязных тел. Человеческий товар, где бы он ни находился, перевозился в пункт назначения быстро и без потерь.

      – Папа! – снова позвал Габриэль.

      – Заткнись, – прорычал чей-то злой голос.

      Кто-то вздохнул во сне, кто-то пробормотал что-то еле-еле.

      Все окоченели от холода и обессилели от усталости.

      Они ехали уже несколько дней без остановок. Казалось, что у этого пути нет ни конца, ни места назначения. Невозможно было отличить день от ночи. В узенькие щелки между досками иногда просачивался слабый и обманчивый свет, это мог быть и солнечный луч, и свет от фонаря на рельсах.

      – Не могу дышать, мне не хватает воздуха, – простонал мужчина где-то в дальнем конце вагона.

      Иногда во всеобщем оцепенении слышались жалобы, сначала громкие, потом они становились все тише. В этот раз Габриэль услышал в голосе ужас человека, который понимает, что умирает всеми брошенный, в одиночестве. Никто не помог бы ему и не остался бы рядом. Он попытался представить себе его лицо, откуда он родом, чем занимался раньше. Этот несчастный незнакомец в нескольких метрах от него, так далеко и так близко, пал жертвой той же судьбы, что и он. Он почувствовал сострадание к нему и стал стучать в стенку