Дети разлуки. Васкен Берберян

словно помешался, он не выносил, если кто-то трогал Новарт. Он был на одиннадцать лет старше и всегда и везде защищал ее. Он схватил с ночной тумбочки чугунную лампу и обрушил ее на голову мужчины. Тот скривился от боли, из носа его потекла кровь, но после первого мгновения оторопи он вскочил на кровать. Фуражка его почти доставала до потолка. Габриэль увидел мерзкие сапоги и следы грязи на маминых кипенно-белых простынях, прежде чем мужчина скрутил его и приподнял.

      – Вот гаденыш! – сказал он и сбросил парня с кровати.

      Новарт попятилась. На мгновение она подумала, что ее брат умер.

      – Зовите меня Дмитрием, – сказал человек с проседью, не выпуская изо рта сигарету.

      На старике, к которому он обращался, был старый халат в красных и черных квадратиках с обтрепанным воротником апаш и застарелыми пятнами от мыльной пены для бритья на груди. Ему было не меньше девяноста лет.

      – Товарищ Аганян, присаживайтесь, – добавил Дмитрий, провожая его в квартиру Газарянов. – Вы должны только сидеть и смотреть. И ничего больше, ясно? – По его акценту можно было догадаться, что он из Еревана.

      Аганян устало сел на стул посреди гостиной и слезящимися глазами посмотрел на соседей. Все четверо, тесно прижавшись друг к другу, уместились на диване, стоявшем под окном. Они оказались в ярких лучах солнца, которые, как нарочно, освещали именно этот угол комнаты, оставив все остальное в потемках.

      Дмитрий был единственный в гражданской одежде, двое других, помоложе и явно не армяне, носили форму сотрудников министерства государственной безопасности.

      – Имя? – спросил Дмитрий, повернувшись к главе семейства.

      – Сероп.

      Дмитрий сделал запись на сером бланке.

      – Фамилия?

      – Газарян.

      – Дата рождения?

      Сероп нахмурился, будто припоминая:

      – Август 1910-го.

      – День?

      – Не знаю.

      – Место рождения?

      – Адапазары, Турция.

      – Имя отца?

      – Торос-ага.

      – Имя матери?

      – Не знаю, – сказал он после минутного замешательства. Сирануш, Нежная любовь, – слишком красивое имя, чтобы трепать его при таких обстоятельствах.

      Мужчина испепелил его взглядом.

      – Никто никогда не говорил мне его, – солгал Сероп.

      Дмитрий постучал ручкой по столу. Слишком много неточных данных.

      – Что указано в твоих документах?

      – Неизвестная.

      Дмитрий выдохнул сигаретный дым кольцами и продолжил:

      – Имя жены?

      – Сатен.

      Чтобы заполнить бланк, потребовалось полчаса. Когда они закончили, Дмитрий обратился к Аганяну:

      – Товарищ, вы знаете этих людей?

      Старик посмотрел на диван. Он увидел маленькую Новарт, прижавшуюся к матери и продолжавшую тихонько хныкать. Несмотря на катаракту, заметил синяки на лице Габриэля и выражение ужаса во взгляде Сатен. Конечно, он их знал.