Ангелочек. Мари-Бернадетт Дюпюи

могла разлучиться с новорожденным? Мадам, а вы смогли бы?

      Молодая женщина ходила по комнате взад-вперед, стараясь успокоиться и не выдать своих чувств.

      – Да, если бы у меня были средства, – призналась свекровь Эвлалии. – В молодости мой муж был торговцем вразнос. Он исходил все горы и долины. А я была привязана к дому, ведь у нас было четверо детей. Но я предпочла бы ездить вместе с ним. Не могу жаловаться, он зарабатывал деньги. А сейчас держит питейную лавку на улице Саль. К тому же мой сын удачно женился: невестка принесла хорошее приданое. Только представьте себе сундук, полный льняных простыней, а также салфетки с оторочкой, шесть приборов из накладного серебра…

      Анжелина едва слушала Берту, погруженная в созерцание Анри. Она искала сходство с Гильемом. Ей казалось, что она узнавала изгиб бровей, форму рта…

      – А вы, мадемуазель Лубе, такая хорошенькая! У вас наверняка есть суженый? – спросила Берта.

      – Нет, я к этому еще не готова. Я хочу стать повитухой. Через год или два поеду учиться в Тулузу.

      Эти слова произвели сильное впечатление на Берту. Хозяйка дома даже присвистнула от удивления. Отложив вязание, она встала, тяжелой походкой направилась к чугунной кухонной плите и приподняла крышку одного из котелков. По комнате сразу разлился восхитительный запах.

      – Скажите, мадемуазель, не перекусите ли вы вместе со мной? Сын со снохой будут обедать в таверне, муж тоже. А мы поболтаем. Составьте мне компанию.

      Анжелина обрадовалась возможности провести еще некоторое время рядом с Анри. Напустив на себя беззаботный вид, она подошла к плите.

      – Я не отказываюсь, наоборот, весьма признательна вам, мадам, – ответила Анжелина нежным голосом. – Но я хочу заплатить за обед.

      – О, мадемуазель! Не обижайте меня! Да вы только понюхайте! Рагу из зайчатины с лисичками. В октябре мой муж приносит грибы целыми корзинами. Я нанизываю их на нитку и сушу над плитой. Зайчатина тоже дешево нам достается, если вы меня понимаете… Звери, живущие в лесу, ничьи, несмотря на все постановления нашей мэрии.

      Молодая женщина с заговорщической улыбкой любовалась содержимым котелка, в котором тушились кусочки мяса в коричневом соусе, пахнущим тмином и горячим вином.

      – Положите малыша и садитесь за стол. Скоро уже полдень, – посоветовала Берта.

      Она вытерла руки о серый суконный фартук, надетый на зимнее черное платье из толстой шерсти. Черный платок частично прикрывал каштановые волосы с проседью, собранные в узел.

      – Эвлалия рассказывала мне о вас. Я так рада, что мы познакомились!

      Ребенок уснул на руках Анжелины. Она с сожалением положила его в корзину, поцеловав в лобик, что не вполне соответствовало ее так называемым обязанностям. «Как бы мне хотелось забрать тебя и держать, прижимая к себе, часами, днями, – думала Анжелина. – Анри, ты такой нежный!»

      Берта с любопытством взглянула на Анжелину, но промолчала.

      – К рагу