Метро 2033. Крым. Последняя надежда (сборник). Никита Аверин

Очкарик. Щуплый, лысинка, глаза умные, но дикие какие-то. И респиратор у него – фирма, швейцарский, со сменными фильтрами. В общем, подходит такой весь из себя, говорит: есть у меня работа для такого талантливого молодого человека. Давно, говорит, слежу за вашими карьерными успехами и хочу предложить вам новый путь реализации своих уникальных способностей.

      – Ну а ты чего? – спросил Пошта.

      – А я чего? Я губу раскатал, уши развесил, слушаю – только успеваю лапшу с ушей снимать. А Профессор этот и так говорит, и эдак, и хвалит меня, и нахваливает, а потом как бы невзначай – бывали ли вы в Балаклаве, молодой человек? Я говорю: нет, не бывал. А он: хотелось бы побывать? А за каким хреном, неделикатно отвечаю я, нутром чуя подвох. Тут он напрягся, по сторонам огляделся, ко мне нагнулся и шепчет: есть у меня денежное поручение для отважного сталкера, готового проникнуть на балаклавский подземный завод по ремонту подводных лодок. Я аж прифигел от такого поручения. Ну, думаю, сбрендил старикашка. А он все плетет: мол, стало мне – то бишь ему – известно, что сохранилось на этом подземном заводе довоенное оборудование, в частности – некий узел связи. Не могли бы вы – то есть я – проникнуть внутрь и слить всю информацию на портативный носитель – на дискету или перфокарту. Ну, тут я ему чуть в лицо не рассмеялся. Говорю: сбрендил, дядя? Какое, к чертям, оборудование? Какой завод? Да там одни мутанты, даже выживших нет.

      Пошта покивал. Про балаклавскую общину он сам узнал совсем недавно.

      – А он, такой, обиделся весь, – продолжал колоться Зубочистка. – Надулся, как индюк, и вещает: мол, я – Профессор из Тортуги, меня тут все знают, я порожняк не гоню и пургу не несу. А любому, кто проникнет в Балаклаву, заплачу миллион купонов золотом за информацию с узла связи. А я про Тортугу слышал уже тогда – там народ серьезный, словами бросаться не будут. Лям купонов – это ж можно домик у моря и никогда больше не работать… – Взгляд у Зубочистки сделался мечтательный. – Ну, повелся я, в общем… Жадность фраера сгубила.

      – Что дальше было? – поторопил Зубочистку Пошта.

      – Ну что-что… Собрал бригаду. Слишком опытных брать было опасно – еще кинут меня, нож в спину воткнут, а совсем лошков – стремно, разбегутся при первом шухере. Поэтому набирал долго, чтобы и преданные, и смелые, и не слишком умные. Рассказал им, что в балаклавской штольне хабара столько, что хоть жопой ешь. Они поверили. Внедрился в штольню, сказочку придумал про пилота гражданской авиации, который несколько лет по пещерам мыкался, пока не решил попытать счастья и найти постоянное убежище в известной на весь Крым ремонтной базе для подводных лодок. Я же натурально, до Катаклизма, пилотом был. Вроде поверили. Выяснил, где пункт связи, – обломался, этот уровень штольни контролировался морлоками. Выждал удачного момента, во время рейда решил проникнуть в святая святых – и выкусил по полной, – скривился Зубочистка. – Что называется, вот те нате, хрен в томате. Какой-то борзый листоноша пролез впереди меня, слил информацию на перфокарту и свалил из штольни. Пришлось падать ему на хвост, строить из себя лошка педального