Сказания о недосказанном. Том III. Николай Иванович Голобоков

что. Ты всегда свой нос суёшь во все дырки, хотя тебя и никто об этом не просит…

      Знали, понимали, кто они теперь, и дед, и бывший заяц…

      Осиротевшие в эту почти Варфоломеевскую ночь, теперь уже бывшие, героини, решили, он их разлюбил. И дали ему урок за измену-шкуру содрали живьём.

      … Также, говорят, царь батюшка, однажды, в России, давно это было, наказал одного судью, тот отправил в тюрьму незаконно, невинного сына бедняка, за воровство.

      Вот бы сейчас наказывали виновных, как фальшивого евнуха.

      … А, верховный суд, – в лице деда и бабы, пересмотрели и решили оправдать, всех…за, такое…

      Но было уже поздно.

      Жлоб

      Хороши осенние тёплые крымские вечера старикам. Вот и сидят на пригорке сын и зять толкуют.

      – Вот ты говоришь в войну лошадей ели. Это чё, лошадь это чаво, мясо ды мясо. Вот мы, коль война ушла уже совсем, ды и в войну, в дяревне, усё ели…Сосед мой, по огороду был, Лягушкой его звали…

      – Что, фамилия такая, или лягушек ел?

      – Ды лягушки то чаво, мясо ды мясо. Вон французы, говорять ихнее мясо – деликатеса…

      – Неет, его по свойски так звали.

      – А я думал фамилия.

      – Дурашёк, ты и есть дурашёк.

      – А что украинские фамилии? – Галушка, Не туды хата, Вырви хвост. Во, красота. Что ты скажешь?!

      – Галушка, лягушка, какая разница?

      – Да что твои хохлы, они усе придурки. Вырви хвост… Гыы!

      – Нет, батя, украинский язык, танцы, песни, говорят, похож по певучести на итальянский.

      – Ды ппошёл тыы, бусурманский…Итальянский?!

      – Наливай и не мешай… А то ничего не расскажу.

      – Вот в дяревни питаться нечем было, а ентот лягушек ловил, везде, где не попадя, в луже, в речке. Нанижет её на палочку, и на костре мучаить, мучаить. Она ишшо шавелица, а он её туды, туды. А мужуки што? Орут, ты чаво мучишь. Стукни её о земь, тоды и суй в огонь…

      – Дуурак.

      – И всё тут. Живодёр.

      – А что мужики, жрать хочешь и гадюку схряпаешь, и такие были…

      – Ну чаво уши развесил, налил?

      – Ну вот, тахто оно и виднее…вернее.

      – Ну, вот ты, скажи вино лучше самогона?

      – Ага, хош не воротить…

      – Вот ты говоришь.

      – Лягушки.

      – А это был жлоб. Самый натуральный. Он, ето, ел даже шерепашек, ну, ето, в речке водились.

      – Батя, ё моё…

      –Черепашки?

      – Да, шерепашки.

      – Вот тебе итальянский акцент.

      – Скажи. Че ре паш ки.

      – Ага, Шерепашки!

      – Нет, черепашки…

      – Ды пошшол тты…

      – Басурманский акцент у вас, а не у хохлов.

      – Пошёл ты со своим басурманским, а то не расскажу…

      Мы, с его сыном знали, что дед выпил, – будут истории, цветочки…Я всегда ждал, интересно…

      – Налил? Ага, Вятюшка. Ага. Ну, это вот, этот жлоб, ловил шерепашку, мякотку травой, с травой, и едять, едеять, усе ели, но больно охоч был этот жлоб до еды. Хуш