Годана. Тайна пророчества. Tash Anikllys

то, чтобы создать для себя этот приют и жить в относительной безопасности до поры, а теперь что? А если ничего не получится? Ты не думала об этом? Это погубит всех, – он в отчаянии развел руками и опустил голову. – Я же тебя предупреждал, что это плохая идея! Они будут ее искать! Они всегда всех вас ищут! Семью ее, если живы, небось, нашли… Мне не страшно, я свое пожил. За вас душа болит.

      – Ты не хуже моего знаешь, что предначертано – исправить нельзя. Сколько от судьбы не беги, аккурат, в то место и прибежишь. Лишь идя ей навстречу, можно что–то исправить, сам так учил всех. А теперь что? – Бежана посмотрела на него с укором.

      – То есть, мне тебя не уговорить? – обреченно выдохнув, проговорил собеседник старухи.

      – Мы не можем прятаться вечно. Она – это новая жизнь. Она – ключ к этой самой жизни. Только она может все изменить и восстановить, и пытаться жить в этой иллюзии защищенности – значит, не спасти в итоге никого, Семен, – старуха положила руку ему на плечо и осторожно заглянула в глаза.

      Мужчина посмотрел на, стоящую рядом Бежану с сомнением, и, обреченно вздохнув, проговорил что–то негромко, почти шепотом. А я, пытаясь это расслышать, сделала еще шаг ближе. Но наступила на сухую ветку, которая с таким звонким хрустом треснула, что они оба, в одно мгновение, оглянулись и вопросительно уставились на меня.

      – Не думала, что ты проснешься так скоро, Годана, – усмехнулась старуха и, повернув голову к своему другу, она снова обратилась ко мне. – Это Семен. Мой старый друг.

      – Не такой уж и старый. Разве, что варить придется долго. И то, если смогут меня догнать. Да и, чтобы скрутить, придется применить недюжинную силу, – засмеялся мужчина.

      Приятный, и голос завораживает, чувствуется в нем теплота. Его карие глаза просто излучали доброту! Но, вместе с тем, он вызывал во мне чувство надежности и, какой–то удивительной силы.

      – Доверять можешь только мне и Семену. Чужих людей, неважно, где и как ты их встретишь, лучше сторонись. Позже я постараюсь тебе объяснить – почему, – старуха обратила мое внимание на себя. И снова повернулась к своему собеседнику. – Мы закончили на сегодня, Семен. У нас с Годаной есть дела. И да, ты б подорожника притащил. Она раны заживляет, да и лапти девчушке не помешали бы. Не в твоих же старых ей всюду таскаться.

      Я опустила глаза, смущаясь, и взглянула на поношенную огромную обувку, неумело подвязанную веревкой.

      – Как скажешь, – вздохнул мужчина и добавил негромко. – Только обдумай все еще раз. Небезопасно здесь более.

      Он снова взглянул на старуху с такой тоской, что у меня защемило сердце. Потом повернулся ко мне, подмигнул и сказал, улыбаясь.

      – Увидимся позже, маленькая красавица.

      Я хотела возразить ему, что вовсе не красивая. Вот моя мама – самая настоящая красавица! А я ничуть. Но женщина со вздохом покачала головой, глядя на меня и поучительно проговорила.

      – Красивой станешь, когда вырастешь. Не волнуйся, твоя красота только зарождается. Дай ей время. Всему в жизни нужно время.