Безумные рубиновые очерки. Мария Клименко

не произойдёт ничего из ряда…

      Я расплылся в улыбке. Хитер спихнула меня со стола.

      – Всё! Прочь! Займись делом.

      – Каким? – обиженно сказал я. – Труп вы у меня отобрали, а подробности Хоук пришлёт только после обеда.

      – Прекрасно, успеешь записать интервью.

      – ?

      – Ларри, покажи ему.

      Хитер занялась завтраком, а я переместился к Ларри. Он повернул ко мне экран. Я присвистнул. Это видео опубликовали на публичной странице соцсетей. И ещё на одной. И ещё на паре сотен. А посмотреть было на что: на всё небо раскинулась сеть молний, мелких, как капилляры. Они пробегали бесшумно и очень быстро, точно на переливающейся картинке, окрашивая облака в пурпур и киноварь. Красиво и жутковато.

      Я нахмурился. Озверевший Купол (или магия – кто их разберёт?) уже с полмесяца не давал мне покоя, но тогда он просто кидался редкими и короткими, точно при мигрени вспышками молний. Писать об этом – все равно что о смене времён года: гупо и бессмысленно. Такое случается постоянно, поэтому я оставил в покое погоду. Но световое шоу на небе становилось всё ярче не просто с каждым днём – с каждым часом. Ребята правы: есть над чем подумать.

      – А причём здесь интервью?

      – Мы отправляли запросы в метеостанцию и Службу управления магнитно-резонансными полями Купола, – ответил Ларри. – Но, угадай, что случилось?

      Я покусал губу, чувствуя, как внутри поднимается что-то, что отвечало за охотничий азарт и чувство справедливости.

      – Ни на один запрос никто не ответил, – сказал я, задумчиво глядя в экран. С самого начала моей репортёрской карьеры где-то в глубине души у меня теплилась надежда, что однажды свобода слова будет работать не только на бумаге. Видимо, не на моём веку.

      – Больше того, они перестали отвечать даже на звонки.

      Я кивнул и задумался. Обе эти структуры всегда с лёгкостью (но без удовольствия) комментировали нам происходящее в атмосфере и в электро-магнитном-и-гравитационно-чего-то-там поле Купола. Молчание – далеко не всегда знак согласия. Чаще всего, оно означает желание не произносить вслух жестокую правду. Уж я-то знаю: после стольких-то расставаний, в том числе и с Хитер.

      – Так вот мы решили зайти с тыла. Тыл зовут Эриком Райтменом.

      У меня в голове что-то звякнуло от упоминания этого имени: мне показалось, что я его где-то слышал.

      Я тупо уставился на Ларри. Он явно ждал от меня какой-то реакции.

      Ларри знал всех и вся. Он работал с агрегаторами новостей, перелопачивал всё, что мог – от мировых сводок до гневных комментариев в социальных сетях, подкидывал нам темы, которые мы в своих суетах и заботах могли упустить. В его компьютере была огромная база номеров. Если вам нужен был разносчик пиццы, обратитесь к Ларри, если хотите получить консультацию по разведению диких пчёл в квартирных условиях, обратитесь к Ларри, если нужно связаться с Генеральным… Я был уверен, что даже эти контакты у него есть, просто Ларри дал подписку о неразглашении.