Наташа. Роман. Екатерина Васильевна Нечаева

повлиять на картину мира и управление им. Римляне, к примеру, по словам Плутарха, легко овладели бы Сиракузами, если бы нашёлся умник, решившийся выкрасть из города старца Архимеда, уже тогда понявшего путь оптимизации, на котором минимум усилий приносит максимум пользы. Далее мысль совершила сальто с тройным переворотом и перепрыгнула на закон Парето, применяемый в современном мире не только в экономике, но и в быту. Двадцать процентов усилий от всего задуманного могут дать восемьдесят процентов от поставленной цели – чем не красота? Вот и Павел Иванович говорит, что красота, что в его жизни так и происходит, с той лишь разницей, что усилия его иногда имеют не более десяти или даже пяти процентов, а результат – скачет за девяносто. И ещё он говорит, что в жизни важно поставить главную цель и идти к ней, несмотря ни на что, и что у него такая цель есть – это сделать для дочки максимально возможное, чтобы потом, в будущем, она не смогла упрекнуть его, что он – никудышный отец. А однажды он спросил у Наташи, есть ли у неё самая главная цель в жизни, и она не нашлась, что ответить. Мимолётная грусть пролетела тогда над ней, чуть задела своим крылом, навеяла ещё более мимолётные мысли, но так и не стряхнула пыль с души её, не привыкшей к борьбе ни с собой, ни с внешним миром. Получилось – хорошо, не получилось – значит, так надо, так и было задумано где-то свыше. Зачем перечить судьбе, если она и так всё даёт?

      Свернувшись аппетитным колечком на тёплом семейном камушке, пригретая солнцем, из-под полуприщуренных век смотрела Наташа на мир и не ждала, да и не хотела никаких

      перемен. У них растёт прелестная дочь, не доставляющая хлопот своим переходным возрастом. У неё – заботливый муж, обеспечивающий должным образом семью. «Всё в дом, всё в дом, ни капли мимо», – всплыли проникновенные слова Павла Ивановича и тут же заполонили всё вокруг, как разошедшиеся по воде круги.

      Не задумываясь о душистости дедова чая, Наташа вдруг воспроизвела ставшую обыденной картину, как муж входит в квартиру, как разувается возле самого порога и ставит аккуратно ботинки возле стены, как поправляет, хмурясь, небрежно стоящие кроссовки Кати, как придирчиво оглядывает обувь жены. В отличие от женщин, кричащих, как они устали от раскиданных носков мужей, ей не на что было жаловаться. Она была довольна мужниной аккуратностью, считала это актом уважения к своему труду. Вот мама с отцом вечно боролась – он мог затоптать весь пол, даже если тот был только-только вымыт, он никогда не ставил обувь на место, а оставлял посреди коридора, а что уж говорить про носки! Эти создания рук человеческих можно было обнаружить в любом углу, под любым предметом мебели! Ругались ли родители на эту тему? Нет, конечно! Всё всегда решалось полюбовно и с улыбкой, потому что в запасе у отца был целый набор искромётных шуточек и ласковостей для «ненаглядной супруги». У Павла Ивановича такой набор тоже имелся, но применял он