Сказания о недосказанном. Том II. Николай Иванович Голобоков

лице этой красавицы.

      Сияла, как сказочная колибри, разнося свет, сияние радости и любви всему живому на Земле.

      Вижу

      Его строили как дворец. Старались сделать санаторий.

      Получилась усыпальница, для доживающих свой век.

      Сами жильцы этого обиталища, считали, что это дом инвалидов, дом для инвалидов, – и, для превращения в инвалидов.

      Сначала пытались восстанавливать здоровье бывшим военным, оставившим где-то там, далеко от своего дома и страны, самое дорогое: здоровье, молодость, веру. После горячих, очень горячих точек – безрукие, безногие, слепые. Они никому теперь не нужны. Им, здесь было трудно. Очень трудно. Все почти одинаково выброшенные из жизни. Обречённые на неизвестность и муки.

      Обслуги: врачам, нянечкам, просто рабочим было трудно.

      Потихонечку, незаметно, их развезли, по другим городам и подобным заведениям.

      Потом этот дом – неудавшийся санаторий, долго перестраивали для спортсменов.

      Фабрика здоровья не получилась. Комиссия не утвердила. Не вышло. Место гиблое.

      Им, пожилым уже всё равно, где они…и не видят, что за оградой, каменным забором, гора, чуть дальше скалы, слева, горная бурная речка, огромная поляна, на которой построили этот огромный дом – дворец. Их не радовали ровные дорожки, цветники, красивый мостик через горную речку.

      А жизни нет – старики и старушки болели – к этому уже все привыкли. Но, когда начали болеть все сотрудники, – задумались. А военные врачи эксперты – поняли: вот он санаторий – крематорий, медленного, верного действия, без дыма и огня. Но фабрика нездоровья уже работала.

      … Там, работал художник, настенная роспись, вестибюля. Хоть как то сделать тепло пришлым, они ещё ждут и надеются…

      Однажды к художнику приехали его друзья – коллеги – хотели посмотреть работу, которая уже почти была закончена, осталось, совсем немного завершить скалы и речку, сделать ярче, выразительнее.

      Но как только перешли мостик, – занервничали, замахали странно руками, и чуть не развернули свои стопы, обратно.

      Они знали толк в биоэнергетике, достали рамки, потёрли, зарядили ладони, и, и, признали, приговорили – диагноз…– патогенная зона. Дребезжит всё, упреждает, – здесь долго находиться нельзя.

      Нехотя пошли, посмотрели внутри здания. Всё подтвердилось и повторилось – отрицательная энергия – всё буквально дымит…

      Роспись, признали хорошей и быстро ушли. Поселились на даче Союза художников, недалеко от этого места, занялись своим любимым, – рисовали, писали этюды.

      И, всегда, при удобном случае, как только можно было, расспрашивали у стариков, этой деревушки. Проникали в то, что и как здесь было в те далёкие, и не совсем далёкие времена.

      Ясно стало через несколько дней.

      Да. Место это страшное.

      Там был овраг.

      За зданием, скала. Там был тир.

      Страшный тир…

      Приводили и привозили машинами, во время войны пленных, гражданских, ставили на краю оврага, а там стена – скала, и расстреливали. Когда овраг заполнили телами, заровняли, затрамбовали танками, бульдозерами…

      Наши, когда пришли, землёй