Потусторонним вход воспрещён. Екатерина Ландер

на тумбочке телефон. Я в один прыжок подскочил к нему и, не глядя, нажал на «Принять вызов».

      – Не спишь, дружище? – послышался в трубке бодрый голос Димона – старого приятеля, с которым вместе учились в институте искусств. Именно на такой версии имени он прилюдно настаивал, хотя оно упорно не ложилось мне на язык. Но быть просто Димой тот отказывался категорически.

      – Нет, у меня собеседование через два часа. Готовлюсь.

      – Как-никак на нормальную работу наконец устраиваешься? Или все еще пляшешь в своем театре?

      – Вообще-то я художник-постановщик.

      – Не суть.

      Я неприятно поморщился:

      – Это давний знакомый семьи. Предложил мне приличную должность. В музее.

      – Приличная должность в музее – звучит как оксюморон. А если серьезные деньги, то, значит, блат?

      Я вспомнил известный анекдот и чуть не ляпнул в ответ: «сестла». Но Димон не позволил мне вставить хоть слово и напористо затараторил:

      – Как наша договоренность на вечер?

      – Ты все еще помнишь тот дурацкий спор? – Я мысленно взвыл и закатил глаза к потолку.

      – Я отчетливо помню, что ты проспорил, и мне достаточно. Встреча же только для твоего блага, как ты не понимаешь?

      Голос был шутливым. Немногие знали, что именно этой беззаботной шутливостью студент Димон доводил до белого каления даже самых стойких преподавателей. И как ни странно, всегда добивался своего.

      Я услышал шаги за спиной и обернулся. На пороге комнаты стояла вышеупомянутая «сестла» с чашкой кофе в руках и беззвучно мне выговаривала, чтобы я «заканчивал свою болтовню и шел собираться, времени осталось мало».

      – Да, иду, – сказал я, чтобы избавиться от гнетущего призрака ответственности за плечами, и услышал в телефоне бодрое и довольное:

      – Ну, значит, договорились! Жду тебя в семь, адрес вышлю. Пока.

      Я открыл было рот, но недовольство пришлось бы выражать пустому экрану – приятель сбросил вызов.

      – Ты понятия не имеешь, на что я подписался сейчас из-за тебя!

      С этой фразой я эффектно возник на пороге кухни. Она была просторная, как и любая комната в квартире – бывшей коммуналке с высокими потолками, заложенными дымоходами и рассыхающимися подоконниками, по которым даже летом гуляет тонкий ветерок.

      Надежда пританцовывала возле плиты – с растрепанным рыжевато-русым пучком волос, нечесаная и смешная, в длинной футболке и одном полосатом сползшем носке. Эдакая Пеппи Длинныйчулок. Только без чемодана с якорем.

      – Звонила бабуля. Сказала, чтобы набрал ей после собеседования. У нее сегодня встреча с поставщиком очередной старинной редкости. Сама забудет, ты ж знаешь, – не оборачиваясь, сказала она. – Я пожарила тебе яичницу.

      – Спасибо.

      Я бухнулся на угловой гобеленовый диванчик. Щелкнул по кнопке пульта, крадя у ведущей голос. Выпуск новостей кончился, теперь с экрана вещала эффектная тетенька из передачи про здоровье. На мою бестактную