Потусторонним вход воспрещён. Екатерина Ландер

в лабораторию. Я поспешила за ним.

      – Это котеуглы, низшие существа, жители сумеречного города прошлого. Потусторонний рембрандтского типа. – Лёня поставил клетку со зверьком на лабораторный стол, зафиксировал металлическими креплениями дно. Зверек беспокойно заерзал, взгляд крошечных красных глазок метался от нас с Василием на лаборанта. – Угловатые твари, поедающие мышей. В общем, отсюда и название. Водятся в мусоропроводах домов и старых канализациях. Пока север города еще не так плотно застраивали, обитали там.

      – Зачем они вам? – спросил Вася.

      – Эксперименты с биоэлектричеством. Скажем так: альтернативные источники энергии. Но не суть. – Лёня оперся ладонями о стол, развернулся к нам. – Сейчас будет небольшой экскурс в историю. Что мы знаем об основании города? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Была болотистая глухая пустошь, труднопроходимая, не заселенная людьми. Затем пришел царь Пётр и заложил крепость на Заячьем острове.[16] Так?

      – Наверное, – сказала я. – В учебниках по истории это и пишут.

      Лёня удовлетворенно кивнул. Как лектор, довольный неправильным ответом студента, попавшегося на его уловку.

      – Во всяком случае, именно эта теория разлетелась как горячие пирожки. В то же время нам известны конкретные народы, населявшие земли Приневья и Приладожья тысячу лет. Об этом еще Шарымов[17] писал. Водь, нудь, суомские и ижорские племена. Викинги, оседавшие вдоль торговых путей. Жизнь кипела. В том числе тайная жизнь. Тонкие миры существовали бок о бок с нашим. Духи, неведомые создания. До сих пор на месте бывших поселений вдоль реки находят языческие капища и жертвенники. Взгляните, насколько обширные территории были задействованы. – Лёня махнул рукой.

      За его спиной, на дальней стене, висела репродукция старинной карты: зеленоватая суша, ближе к воде раскрошенная на крупные острова. Зубья леса вдавались в нее неохотно, образуя кривую «расческу». Штриховка обозначала болота. Широкий рубец реки в левом углу карты был уродливее и шире нынешней Невы.

      – Вопрос: откуда взялся слух о «гиблых пустынных землях»? И тут же вторая нестыковка. Если пройтись по историческому центру Санкт-Петербурга, можно заметить, что у многих домов есть так называемый цокольный этаж. Наверное, со временем подземные воды размывали почву, и здания потихоньку «проваливались». Так объясняют официально.

      – Культурный слой, – перебил Вася.

      – Возможно. Я не списываю роль наводнений, как, например, в тысяча восемьсот двадцать четвертом. Страсть, что тогда творилось, если верить картинам художников. Возможно, где-то и намыло лишний слой грунта. Но как тогда объяснить чертежи Зимнего дворца и многих других архитектурных сооружений того времени? – Лёня покачал головой. – Бартоломео Растрелли изобразил на них здание Эрмитажа именно таким, как мы видим его сегодня: с утопленным в землю цокольным этажом. То есть где-то культурный слой за триста лет нарос аж под три метра, а какие-то места совершенно обошел стороной? И где вы, простите, видели культурный

16

По преданию, первый камень, положивший начало строительству нового города на Неве, был собственноручно заложен Петром Первым на Заячьем острове (где ныне находится Петропавловская крепость) 27 мая 1703 года. Согласно другим версиям, Пётр в те дни был в разъездах и никак не мог находиться на острове.

17

Александр Матвеевич Шарымов (1936–2003) – филолог, журналист, автор исследований о предыстории Санкт-Петербурга.