Потусторонним вход воспрещён. Екатерина Ландер

и не заполнило пространство целиком, задавило барабанные перепонки, сплющило и скрыло прочие звуки.

      Я не сразу услышала, что меня зовут.

      Отец стоял на пороге. Строгий и какой-то осунувшийся, точно огромный гризли после зимней спячки. Очки перекосились на носу.

      – Подойди к маме. Ей сейчас нужна поддержка.

      – Пап, ты же понимаешь: я не виновата.

      – Речь не о том.

      – Но я не виновата! Ты мне веришь?

      Он безмолвно смотрел на меня. Непроницаемый. Чужой. Не ответив, отец развернулся и ушел.

      Сколько прошло времени, я не знала.

      В следующий раз, когда я открыла глаза, в коридоре серой тенью застыла мама. Она цеплялась рукой за дверной косяк и выглядела бледной.

      – Мам.

      Она вздрогнула. Наверное, не ожидала найти меня здесь. Зачем она пришла?

      – Мам, – шепотом. – Мам, я не виновата. Честно.

      Тишина.

      – Мам, я просто не хотела с ней идти. Она меня достала!

      Гневный вопль сорвался с языка раньше, чем я успела подумать о словах. Мама зажала рот рукой и выбежала из комнаты, забыв закрыть дверь. Я слышала, как она рыдает в родительской спальне, надрывно, с судорожными всхлипами. До сих пор я не слышала звука ужаснее и горестнее, чем ее плач.

      Я зажмурилась, сжалась калачиком на Лискиной кровати, представляя серое грозовое небо, укутавшее дома. И потерявшуюся девочку под его тяжестью.

      Груз пережитого дня сдавил виски. Спасительное ничто надвинулось, сковало тело сонной неподвижностью. Я почувствовала, как проваливаюсь в пустоту.

      Но сон не принес облегчения – только тревогу и страх. Мне снились люди в метро и теряющиеся поезда. А пассажиры в вагонах превращались в кукол.

      Глава 3

      Улица Лунных кошек

      О том, что Петербург построен на костях, говорят еще со времен Петра Первого. Имеют в виду погибших рабочих. А на днях выяснилось, что и тротуары у нас попадаются буквально вымощенные надгробными плитами. Траурную находку обнаружили дорожники, разбирая для ремонта бордюры на Большой Конюшенной.

      На некоторых плитах даже сохранились фрагменты имен и фамилий и даты жизни усопших. Так, одно из надгробий принадлежит некому Лаптеву, другое – урожденной Васильевой, предположительно купчихе. Родом все могильные плиты из девятнадцатого века.

      Сколько еще сюрпризов хранят тротуары и стены города?

«Расширенный курс гипотетической истории», 528 стр., изд. «ГИИС print», 2021 г.,карандашные заметки некоего Я. Д. на полях[10]

      Димон скинул адрес ближе к вечеру. К геоданным прилагалось краткое сообщение:

      Жду в семь.

      Какое странное расположение у твоей магической конторы. Ничего не перепутал? – напечатал я, но приятель уже вышел из сети.

      Уходя с работы, я прикинул маршрут по навигатору. Тридцать минут. Как раз успеваю. С неба накрапывал мелкий дождик. Такая затяжная печальная морось в городе никого не удивляла, но я пощупал сумку и понял, что забыл зонтик

10

Читатель учебника цитирует в первых абзацах статью Алексея Мавлиева от 30 марта 2011 года для информационного портала Санкт-Петербурга. В той же статье сказано: «В 1924 году Петербург накрыло одно из крупнейших наводнений. Водой смыло из города все деревянные плашки, которым были выложены улицы. Советские власти нашли оригинальное применение надгробиям с кладбищ, закрытых через три года после трагедии. В угоду индустриализации мостовые выложили могильным гранитом. И дороги обновили, и новые пространства расчистили. Сколько всего улиц подверглось траурной облицовке, даже историки только могут предполагать».