Адептка, какого тлена?. Надежда Мамаева

Но присмотрелась и поняла: все же живой. Хотя красная гниль знатно отметилась на теле больного. Теперь понятно, почему тут окно было нараспашку: это был единственный способ хотя бы отчасти избавиться от сладковатого, до тошноты, запаха разложения.

      Надо было отсюда уходить. Потому я, стараясь не шуметь, крадучись вышла в коридор и отправилась искать Мика. По пути прихватила из небольшой комнатки, дверь в которую была приоткрыта, белую хламиду. Натянула поверх своего платья традиционное лекарское одеяние, чтобы встреться мне кто – вопросов, что я тут делаю, было бы меньше.

      Палата братца нашлась не сразу. И была она полна и относительно бодра. Во всяком случае, из-за двери доносились голоса. Но это меня не смутило. Целителей вообще мало что смущает. Я уверенно зашла в палату. Строго посмотрела на двух разбойного вида типов, сидевших на кровати и игравших в карты. Один был с рукой в лубке, второй – с ногой, перебинтованной от пятки до паха.

      Мужики не то чтобы смутились, но колоду попытались спрятать. Я же направилась к постели, где лежал Мик. Он был без сознания. Не в магическом стазисе, а в отключке. Я посмотрела на брата, на знакомые с детства черты лица. Самым тяжелым в этот момент было выглядеть беспристрастной. Хотя больше всего хотелось обнять, прижаться…

      Но вместо этого я натянула простыню на лицо Мика, прикрыла глаза, вспоминая матрицу левитации, и, наполнив ее силой, опустила на тело брата. Оно взмыло в воздухе.

      – Госпожа целитель, – услышала я бас одного из картежников за спиной. – Куды ж вы его уносите-то? Не помер малец-то еще…

      – На операцию, – не поворачиваясь, бросила я. И ведь не соврала. У меня действительно была операция. Братоспасательная.

      Я пошла вперед, а за мной в воздухе поплыло тело. Вышло эффектненько. Жаль только, что сил отлевитировать Мика было ровно до ближайшей подсобки, где он и упал на пол. И я поняла, что мой резерв пуст. Окончательно. Слишком много энергии я израсходовала за последние двое суток.

      – Где-то должно быть кресло-каталка, – высунувшись из кармана хламиды (и когда успел только туда перебраться?), пискнул старшенький. – Целильня же…

      Что ж, в его словах был резон. И нам общими усилиями удалось отыскать деревянное, поскрипывавшее при каждом шаге плетеное кресло.

      В него я попыталась посадить тело братца. Вот только когда взяла его под мышки, то с первого раза не смогла поднять. Все же сказывались усталость и полеты с водосточных желобов.

      – Ты что, не хочешь меня спасать? – возмутился Мик, когда его голова второй раз стукнулась об пол.

      – Я-то сама хочу, – выдохнула, вновь берясь за свою ношу. – Но вот мой организм слегка против.

      – Тогда отдохни, – милостиво разрешил хомячелло. – А я постою на стреме.

      Но я упрямо взялась за тело братца и с третьей попытки водрузила его на кресло-каталку. А затем достала из холщевой сумки склянку и влила ее в рот Мику.

      Зелье, то самое, что изменило меня, подействовало и на братца. Медовая шевелюра окрасилась в медь, на носу