Я не кошка. Ксения анатольевна Татьмянина

мне так прицепилась? Чего тебе неймется, давай проясним.

      – Не насолила. Твои выходки ужасают и жутко делается – куда скатишься с годами, если продолжишь?

      – Выходки? Какие?

      – Провокационные. Эти навязчивые комплименты, эта развязная открытость, бесцеремонные суждения. Пользуешься смазливой внешностью, юностью, как оружием, не боясь, что прилетит по голове. Знаешь, как говорят – есть ужас, какие дуры, и прелесть, какие дурочки. Ты последняя, знаешь, что простят капризы и неприличия за мордашку.

      Я чуть рот не открыла, обалдевая от таких обвинений, как Марта опять вклинилась с комментарием:

      – Это мне по возрасту положено бурчать на молодежь, завидуя, что сама так уже не могу. Но ты, ты ведь еще сама далеко не старая, Оля.

      Я не удержалась:

      – Не-не, как раз похоже, что старая. Внутренне седая брюзга.

      Думала, Валешина натурально подорвется от ярости, но она лишь покраснела и процедила:

      – Если ты так в себе уверена, что на самом деле все в рамках приличия и твоей репутации ничего не грозит – скажи Вадиму Михалычу лично то, что сейчас сказала. Про зад и щипок, не отрицаешь ведь, что соблазн есть, не соврала ради шутки. Если уверена, что он о тебе как о самоклеящейся подстилке не подумает – скажи. Или струсила?

      – Ты меня на «слабо» берешь? Я не поведусь.

      – Не ведись. Но что ты теряешь в итоге? А… все-таки репутацию.

      – Да пошла ты.

      Разговор закончился, но народ в зале, наоборот, стал перекидываться шепотками от стола к столу и посмеиваться. Меня это не задело, но задуматься заставило. На что я способна? Где предел моей откровенности и грань, за которой уже я о себе буду думать, как о неприличной девушке?

      Общепринято некрасиво домогаться человека вообще, публично – особенно. Меня бы не обрадовало, если вдруг контролер Валентин Иваныч заявит, что хочет лапнуть меня за грудь. Само желание я бы не осудила, а подачу да – эстетики лишено.

      Прошло десять минут и до обеда оставалось полчаса, как руководитель объявился из арки коридора и пошел к дальнему столу, – как раз к Валентину:

      – Листка не хватает. У себя искал нет, у вас где-то выпал или случайно к другим примешался. Посмотрите?

      На меня с выжиданием уставился весь ближний круг, даже Марта поджала до бантика губы и блеснула искорками в блеклых глазах.

      – Вадим Михалыч, я хочу пригласить вас на свидание!

      «Хочу вас ущипнуть» – это слишком. Нашла единственно приемлемый вариант и громко озвучила. Он обернулся через плечо, слегка сведя брови в выражении «не то расслышал?».

      Права Валешина – а что теряю? Ничего. А приобрету – возможно, бесценный опыт публичного позора. Повторила отчетливей и без робости:

      – Или вы меня пригласите, разницы нет. Это не на спор и не шутя, я говорю о том, чего на самом деле хотела бы.

      Тишина повисла гробовая. Насколько от мужчин далеки интриги и мелодрамы, но и они замерли, превратившись в любопытных зрителей. Потерянный листок отчета застыл на полпути, и контролер