Пограничье: За чертой. Маргарита Бельченко

мышление клиентки в прошлое, насколько далеко ей самой захочется пройти, а дальше почувствовала, будто я сама нахожусь в полутрансовом состоянии. Странно, но я «увидела» внутренним зрением, как тогда, на семинаре, что я нахожусь в какой-то деревне. Дома старенькие, деревянные, но еще крепкие. Кривая дорожка протоптана вдоль нескольких домов. В одном из трубы шел дым, во дворе находилась женщина, уставшая и какая-то сникшая, безмолвно-печальная, которая присела на деревянные ступеньки крыльца, закрыв руками лицо и наклонив низко голову. К ней бежала девочка, лет пяти, держа в маленькой ручке букетик полевых цветов. Она что-то щебетала, в своих детских эмоциях, еще не понимая, что происходит с женщиной, сидящей на крылечке. Потом она остановилась, почти приблизившись к крыльцу, заметила мятый листочек у ее ног. И осознав, что произошло, она горько заплакала.

      В это время из глаз Елены Федоровны потекли слезы. Она не рыдала, но было видно, что переживает какую-то внутреннюю драму.

      – Что вы видите? – негромко спросила я.

      – Маму. И ту похоронку на отца, что мы получили в 44-ом, – ответила она. Я принесла тогда маме букет из ромашек и ирисов, а она сидела на крылечке и даже плакать не могла. А я тогда наплакалась на несколько лет вперед. Потому, что мы остались без папы, а я помогала маме во всем… Было очень тяжело, – ответила женщина, вытирая катившиеся градом слезы.

      Честно говоря, я опешила. Я смотрела ее детские воспоминания вместе с ней, так получается. И не расплакалась сама только потому, что понимала, что нужно аккуратно и экологично выводить ее из этих воспоминаний, убирая детскую травму, как можно мягче.

      – Подойдите и обнимите свою маму. Скажите, что у нее есть вы, что вы сильные, и вы справитесь. Что вы будете ей помогать, пока не вернется брат. А через четыре года у нее появится мужчина и станет полегче. А теперь выходите со двора: вы уже большая, вам нужно ехать в город… Вот вы уже вернулись в наше время, слышите мой голос… На счет три вы откроете глаза и будете чувствовать себя хорошо и спокойно. Раз… два…три…

      Елена Федоровна открыла глаза, подняла их на меня.

      – Как ты сказала? Через четыре года? А откуда ты узнала, что мама познакомилась в городе с сапожником именно через четыре?… Поехала чинить мои ботинки к зиме и так познакомилась…

      – А платье тогда было синее, в какой-то мелкий цветочек, с коротким пояском? – спросила я.

      Женщина открыла рот, потом закрыла, взглянула на меня с некоторой опаской, и потом утвердительно кивнула головой и икнула.

      – Может водички? – я разрядила обстановку простым вопросом.

      – Ага, – ответила Елена Федоровна, кивнув головой и утирая слезы. – А лучше водочки. Ва-аль, иди сюда. Нет, это с ума сойти можно! Она сказала мне за мою маму… И еще платье мое описала, любимое.

      – Бывает, что я вижу картинками, без звука. Но смысл можно и так понять.

      И когда мы сели пить чай, стали в деталях сравнивать воспоминания Елены Федоровны и мои картинки, оказалось, что я увидела