Набег. Ольга Григорьева

лодке не поехал. Он бродил по усадьбе и искал глазами хрупкую фигуру колдуньи.

      Однако Айша нашла его сама. Вынырнула из избы старого Финна, поспешила к бонду.

      – Финн уходит, – подойдя совсем близко, сказала она.

      Не зная, что ответить, Сигурд согласно кивнул.

      – Он согласился принять дар от людей Каупанга.

      Очнувшись, бонд отвел взгляд от ее рысьих глаз, опушенных черными ресницами, спросил:

      – Какой дар?

      – Я позабочусь об этом. А ты ступай к Финну. Хозяин усадьбы должен проводить гостя в последний путь.

      Она довела Сигурда до дверей в дом колдуна. Ступив внутрь, бонд сощурился, привыкая к полутьме, разглядел нескольких человек подле ложа умирающего, невысокую женскую фигуру у очага и согнутую у ее ног рабыню, одетую в простую рубашку, порванную на плече. Стоявшая подле очага женщина обернулась на шум.

      До сих пор Сигурд не видел дочери конунга Альдоги и вдовы ярла Орма Белоголового, которую привез на своем корабле Бьерн, зато теперь в слабых бликах пламени она показалась ему удивительно красивой. Кожа невысокой и ладной женщины была свежа, волосы отливали золотым блеском, а голубые глаза блестели наивностью и верой во что-то хорошее, как у невинной девушки.

      – Это – Гюда, – шепнула Сигурду колдунья.

      – Гюда? – будто повторяя за ней, позвал Финн.

      Гюда оттолкнула пришедшую с ней рабыню, стараясь не испачкать вышитой золотом юбки, прошла к ложу колдуна, присела на край лавки.

      – Ты звал меня?

      Она даже не назвала старика по имени. Но тот не обиделся.

      – Послушай меня, дочь конунга. Не спеши домой, проси ярла отложить поход. Ветряные птицы Нифльхейма носят тьму над спящей водой. Попроси Бьерна подождать…

      Финну было трудно говорить, он задыхался.

      Айша потихоньку просочилась в угол, где стояла бочка с водой, зачерпнула ковшом.

      Старик больше проливал, чем пил, вода плескала через край ковша, мочила его бороду, рубаху на груди, одеяло. Он взмахнул рукой, и Айша убрала ковш в сторону.

      Глядя, как она отжимает влажный край одеяла и вода сбегает по земляному полу в ведущую к двери канавку, Гюда брезгливо поморщилась.

      – Ты опять принялся пророчествовать, старик!

      – Но я говорю правду!

      Финн приподнялся, оперся на локти. Мокрая тряпица соскользнула с его лба, шлепнулась на пол. Гюда подняла ее двумя пальцами, отбросила прочь.

      Лицо старого колдуна вытянулось, омертвело. Голубые глаза застыли двумя неподвижными бусинами.

      – На китовом пути в страшной буре запоет зверь снасти [12], призывая домой потерянную хвити. Тьма обретет жизнь в капище четырехликого бога, чтоб испытать ту, которая захотела жить ради любви. Хвити не живут, она пойдет на зов. Тьма коснется всех, Скульд спутает пряжу… Будет много смертей. Проклятие погубит племя могучих воинов, а та, что трижды была женой, умрет от врага без имени возле земель Дорсука [13]. Отложи свой поход домой, дочь

12

Здесь использованы кеннинги. Китовый путь – море, зверь снасти – корабль. В переводе все звучит просто: "В море во время бури запоет корабль…" и т. д.

13

Дорсук – вождь одного из древних приморских племен ободритов. Это племя обитало на побережье Балтийского моря, в районе нынешней Германии.