Золотая коллекция. Однажды в Чернобыле. Василий Орехов

показалось, разочарованно. Сибиряк вопросительно перевел взгляд на него. Белорус дернул краем рта: сам рули, старшой.

      – Ладно, как скажешь, – мягко согласился Тайга. – Располагайся. Водку будешь?

      Дедок энергично закивал.

      Тайга снял с пояса флягу, и я с ужасом решил, что сейчас он сунет ее бомжу. Я еще успел подумать, что больше ни за что не стану прикладываться к ней, когда щедрый ведущий в очередной раз предложит нам глоток «лучшего лекарства от проникающей радиации». Однако предусмотрительный Паленый не дал свершиться кощунству и протянул Тайге стаканчик.

      Раскладную металлическую посудинку он таскал с собой повсюду скорее из пижонства, чем из гигиенических соображений, поскольку запросто позволял членам команды из нее отхлебывать. А может, причиной было тюремное прошлое белоруса, а там всяких дурацких правил, суеверий и негласных запретов не меньше, чем в сталкерской среде. Может быть, привык человек, что западло обхватывать губами горлышко фляги или бутылки – типа возникают неприличные ассоциации, пятое-десятое. Не знаю, короче, сидеть мне пока не приходилось, а то бы я эти обычаи знал в деталях, потому что всегда стараюсь держать глаза и уши открытыми.

      В общем, Паленый вечно таскал с собой этот дурацкий стаканчик, и я только плечами пожимал, однако сейчас эта причуда сталкера-ветерана пришлась нам весьма кстати.

      Тайга наполнил посудинку из фляги и вручил гостю:

      – Твое здоровье, бродяга.

      Бомж жадно осушил стаканчик и, урча, принялся пожирать вторую порцию тушенки. Я искренне надеялся, что Паленый не станет мыть после него свою посудинку, а выкинет ее к чертовой бабушке и купит другую.

      От водки бомжа быстро повело, он снова начал хрипло бормотать какую-то чушь, и мне вдруг показалось, что один глаз у него заметно больше другого. Странно, сначала я не обратил на это внимания. Или вначале они действительно были одинаковыми?..

      Тайга с Паленым поддерживали беседу с гостем, изредка вставляя преувеличенно заинтересованные реплики в его словесный понос и щедро подливая ему водки. Мы с Калбасоидом сидели неподвижно, затаив дыхание, боясь слово сказать, абсолютно не врубаясь в происходящее.

      Если бы главным здесь был я, странный бомж уже давно искал бы себе другое убежище, поскольку он выложил все важное, что мог, и теперь только отнимал у нас драгоценные время и нервы. Но ветераны явно разыгрывали какую-то загадочную комбинацию, и я закономерно полагал, что им виднее.

      – Дядь, а с рукой-то что у тебя? – вдруг спросил Тайга, добродушно, но пристально глядя на гостя.

      – А твое какое д-дело, гнопо?.. – вскинулся тот.

      – Покажи, может, поможем чем. – Тайга был само дружелюбие. – Перевяжем.

      – А, чесотка д-дурная. – Голос у бомжа уже полминуты звучал с порыкиванием, в глазах разного размера метались красные точки, словно лазерные прицелы. Он попытался сфокусировать взгляд на Тайге, но безуспешно. – Воши, гнопо. Им д-дун увакрус у них нет, в масло макнул… – Он задумался. –