Вес чернил. Рейчел Кадиш

каждого слова.

      Какое-то время оба молча читали.

      Через мгновение она повернулась и взглянула на Аарона. Тот молча кивнул: он тоже понимал. В нескольких футах от них находились две заполненные тем же человеком, посчитавшим нужным сохранить это письмо, полки. И если хотя бы четверть из всего этого удастся прочесть, то это будет фундаментальное открытие.

      В наполнившей дом тишине перед Аароном Леви открывалась новая перспектива.

      Он осторожно взял с полки еще несколько страниц – три письма и копию проповеди, все на португальском; потом еще было полстраницы заметок на латыни, похожие на рассуждения на теологическую тему; кое-что оказалось и на иврите – список ритуальных предметов, которые следовало подготовить к пасхальному седеру[2]. Аарон положил страницы на стол, пододвинул поближе стул и принялся изучать их, задерживаясь на архаичных португальских словах. Хелен же рассматривала свои листки еще дольше.

      Медленно, переходя от документа к документу, они осмотрели все собрание. Хелен выпрямилась и сняла очки. Подвешенные на цепочке, они уперлись ей в грудь.

      – Я никогда не слышал о Га-Коэне Мендесе, – сказал Аарон.

      – Я видела одно-два упоминания о нем в источниках семнадцатого века, – хриплым голосом отозвалась Хелен. – Он, судя по всему, был одним из первых учителей местной еврейской общины после того, как их перестали преследовать. Еще в юном возрасте в Лиссабоне он был ослеплен инквизицией, потом до самой старости обучал своих учеников в Амстердаме и уже к концу жизни перебрался в Лондон. По-моему, у него была опубликована всего одна работа, да и то посмертно. Кажется, аргументы против саббатианства[3]. Никогда не читала. Даже не знаю, сохранился ли хоть один экземпляр.

      Аарон отвлекся, перечитывая строчки. Его внимание привлекла одна, и он глазами пробежал по извилистым линиям португальских слов: «В отличие от меня, вы еще не старик. Позвольте же дать вам совет, чтобы ваше тело и дух могли бы воспользоваться им».

      Горло Аарона сжала невыносимая тоска.

      – Он мне нравится, – сказал он тихо и тут же пожалел о неосторожном тоне голоса, о наивности вырвавшихся у него слов.

      Он ждал, что Хелен выскажет ему очевидное: не его дело любить или не любить заданную тему. Но она ничего не сказала, а лишь снова уткнулась в бумаги.

      – Конечно, – произнесла она немного погодя, – он не писал это сам. Вы заметили инициал писца?

      – Писца?

      – Писец, писарь, переписчик – как бы его ни называли. Я же сказала, что Мендес был слеп.

      С этими словами Хелен прошла в другую комнату и вернулась с еще одним листком, который покоился на чайном подносе. Поднос Хелен держала так аккуратно, словно несла дорогой фарфор.

      – Это то, что я прочла вчера, – сказала она.

      Когда Хелен передавала письмо, Аарон обратил внимание на то, что руки у нее трясутся гораздо меньше, чем давеча. Вероятно, тремор появлялся периодически.

      Он медленно прочитал

2

Седер – ритуальная семейная трапеза, проводимая в начале праздника Песах.

3

Саббатианство – направление иудаизма, возникшее в 1665 году после того, как Шабтай Цви (в другой транскрипции Саббатай Цеви) объявил себя Мессией.