Некрасивая фамилия. Светлана Стичева

они исполняли всегда одинаковую. Этот траурный марш Шопена был привычным атрибутом города, и, заслышав его где-то на улицах, детвора сбегалась поглазеть, подслушать, а потом напридумывать, насочинять, и рассказывать вечером во дворе, когда стемнеет, зачарованной страхом малышне:

      – А у бабы Зои, ну, той, что всегда шатается, выпала из рук сетка с бутылками, и она упала на колени и заплакала по-настоящему! Из-за неё все остановились, а потом догоняли грузовик наперегонки! И кто опоздал, заходил уже ночью! А ночью на кладбище творится такое!

      После этих слов обычно сбоку кто-то выскакивал с растопыренными руками и уханьем, и визжащие слушатели без оглядки мчались домой.

      Доехав до кладбища, которое было совсем недалеко от последней городской улицы возле озера, грузовик остановился: дальше гроб полагалось нести на руках до могилы. И к моему сожалению, детей, туда не пустили. Загрузив в стоявший у кладбищенского забора автобус, нас вместе с несколькими женщинами повезли обратно, к дому, где жила Клава и где уже готовились поминки. Ковыряя дырку в горячем дермантиновом сиденье автобуса, я строила планы о том, что в следующий раз обязательно придумаю, как пробраться на кладбище. Я там всё посмотрю и запомню, и меня будет уже не напугать вечерними рассказами, я узнаю всю правду и сама её всем расскажу! Долго ждать не придётся, в Тушинске постоянно кого-то хоронят.

      Город Тушинск был мало кому известен. Так называемый "почтовый ящик", он не значился на картах СССР, относясь к режимным городам структуры Минатома, не то, чтобы совсем секретным, но с пропускным режимом на въезд и выезд. Построили Тушинск после Второй мировой, где-то на севере Таджикистана, возле месторождений стратегического сырья. Письма в закрытые города можно было слать изначально только на абонентский ящик номер такой-то, отсюда пошло и название. «Ящики» одного ведомства дружили между собой, отправляли сотрудников в командировки, а детей – в пионерские лагеря, пополняли кадровый состав специалистами избранных политехов, обменивались достижениями на закрытых отраслевых заседаниях. Жители «ящиков» пользовались всеми благами элитного обеспечения, отличными от прочих советских городов. Главным предприятием города был Горно-Химический Комбинат, или просто Комбинат, как все его называли.

      Когда к нам впервые приехал Володя, брат папы из далёкого сибирского посёлка с такими же глазами цвета голубоватой студёной воды, он ошалело крутил головой и присвистывал, совершая с нами воскресный обход по магазинам.

      – Итить-колотить, да это что – румынский гарнитур? Вот стоит, и можно оформить? И диванов, диванов-то сколько! Тахта, кушетка, кресло-кровать. Телевизор цветной, холодильник. Юрка, ты, брат, схватил удачу за хвост! Молоток, вот не зря же столько учился.

      – Мне просто повезло, – видно было, что папе приятно, хоть он и старательно скромничал. – Как-то меня заметили ещё в политехе, распределили в конструкторское бюро. Там наставник матёрый, Пётр