Рыба ушла с крючка. Эрл Стенли Гарднер

пальцев.

      – С бумаги снять отпечатки пальцев невозможно.

      – Вы говорите таким авторитетным тоном, Мэрилин, как будто вы – полицейский эксперт.

      – Нет, это мистер Арчер мне сказал, что с бумаги отпечатки снять невозможно. Ну разве что жирные отпечатки, которые проявляются в парах йода, но они встречаются так редко, что ради этого и не стоит пытаться исследовать бумагу.

      Я вынул бумагу из конверта и развернул ее, держа за края.

      Вырезанные из газеты и наклеенные буквы гласили:

      «УБИРАЙСЯ, УБИРАЙСЯ, УБИРАЙСЯ, ПОКА НЕ ПОЗДНО. МЫ ДЕЛО ГОВОРИМ. ТЕБЕ НЕ ПОНРАВИТСЯ, ЕСЛИ ЛЮДИ КОЕ-ЧТО ПРО ТЕБЯ УЗНАЮТ. УБИРАЙСЯ».

      Я тщательно сложил письмо, вложил его обратно в конверт и изучил адрес: «Мисс Мэрилин Чилан, квартира 617, Недлер-Армс (проезд Недлер-Сити)». И оттиск резинового штампа, очевидно, из игрушечного набора, продающегося для детей к Рождеству. Прижимали штамп явно вручную, отчего правая сторона была чуточку светлее левой.

      – Это десятое по счету, – сказала она.

      – Содержание одинаковое?

      – Почти.

      – Что вы с ними делаете?

      – Сохраняю. Мистер Арчер считает, что я должна их сжечь, но… В общем, если дело еще хуже обернется, я намерена обратиться к почтовому начальству независимо от того, понравится это кому-нибудь или нет.

      – Что значит «если дело обернется еще хуже»?

      – Ну, не знаю… хуже, чем сейчас.

      – Насколько хуже?

      – Что касается меня, то хуже, чем сейчас, быть не может. Нервы у меня – ни к черту, на работе мне дали двухнедельный отпуск. Конечно, в фирме не знают, что происходит. Они думают, что я больна.

      – Где находится ваша фирма?

      Она взглянула на меня с внезапной подозрительностью.

      – Вы обязаны это сами знать.

      – Я только хотел проверить, ведь теперь моя очередь все проверять.

      – Ну, такие вещи вы проверять не должны.

      – Еще какие были угрозы?

      – Да все почти что одно и то же.

      – Угрозы предать широкой огласке какие-то сведения, которые вы бы хотели держать в секрете?

      Она промолчала.

      – Что-то касающееся вашего прошлого?

      – Я думаю, что у каждого мужчины или женщины есть в прошлом такое, ну, такое, что… – Не закончив фразы, она смолкла.

      – А что насчет телефонных звонков?

      – Они идут как бы сериями, – сказала она. – То бывает четыре или пять в течение часа, а затем долгое время ни одного. Потом опять два-три подряд.

      – А что говорят по телефону? То же самое, что пишут в письмах?

      – Нет, по телефону – иначе. Звонят, я поднимаю трубку и слышу чье-то тяжелое дыхание.

      – Кто дышит – мужчина или женщина?

      – Господи, откуда я знаю! Похоже, что дышит крупный дородный мужчина, но это может быть и женщина, подражающая мужчине.

      – И что происходит дальше?

      – Он продолжает держать трубку, пока я свою не положу.

      – Что-нибудь говорит?

      – Никогда.

      – Вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?

      – Он мой босс.

      – Я спрашиваю, вы хорошо