Врач. Жизнь можно подарить по-разному. Аня Вьёри

я.

      – Бегать, – уверенно кивает Марк и… притягивает меня к своей груди.

      Не выдерживаю, прижимаюсь к нему всем телом. Хоть на секунду почувствовать его силу, хоть на мгновение вдохнуть его запах, хоть на миг поверить, что я не одна.

      – Марк Александрович? – разрушает мою маленькую иллюзию Тамара. – А мы у вас новенькие.

      – Да, я видел вашу карту, – он отпускает меня, поворачивается к ней. – У меня сегодня еще две операции, но я на сутках. Я подойду к вам. Сегодня в любом случае у вас никаких процедур, просто обустраиваетесь, о режиме дня на завтра вам все сообщит медсестра.

      – Ага, – говорит Тамара и поспешно добавляет: – Мы так старались к вам попасть.

      – Не переживайте, – Марк ей сдержанно кивает, смотрит на Люсеньку. – У вас хорошие показатели крови, вы очень вовремя приехали. Вы молодцы.

      Тамара расплывается в довольной улыбке, а я вдруг понимаю, за что его тут все любят. А еще я очень хорошо вижу, что к новоприбывшим он относится совсем не так, как к Мише и… ко мне.

      – Так, я пошел, – Марк обеспокоенно смотрит на часы. – Мыться пора. Я к тебе еще приду, – смотрит на меня, – ондансетрон принесу.

      Выходит, не прощаясь, а Тамара смотрит на меня почти осуждающе.

      – Мы из одного городка, – зачем-то объясняю ей я. – Дружили в детстве.

      – Ну я ж и вижу, – тянет она, – что вы не простая.

      – Да простая я, – хмурюсь, но больше объяснять ничего не хочется.

      Мишу наконец-то прекратили мучить рвотные спазмы, я подхожу к его кроватке, вытираю влажной салфеткой ему лицо, принимаюсь убирать тазики, думаю, что надо помыть пол… Надо чем-то занять себя, чтобы пережить этот день. Марк сказал, что завтра будет лучше. Я ему верю.

      Марк

      Иду и в голове собираю все маты, которые помню… На двух языках. Нет! Мишка в порядке настолько, насколько может быть в порядке ребенок на химии. Злюсь я из-за его матери. Точнее… из-за своей реакции на нее!

      Какого черта больше всего на свете мне хочется ее обнять, поддержать, защитить? Какого черта я между операциями лечу к ней в палату? Что я творю?! Катя! А как приятно было почувствовать ее на своей груди…

      Ну она же просто боится. У нее ребенку плохо. Ей страшно и нужна поддержка. Это ничего не значит. Прошло больше трех лет. Она вышла замуж за другого. Она не любит меня. И неизвестно, любила ли. Но черт возьми! Как она прижималась!

      – Марк? – окликает меня Колька. – Мойся, быстро!

      – Что такое? У нас же еще двадцать минут.

      Я искренне собирался если не пообедать, то хотя бы пирожок проглотить.

      – Марк, там такое! Всех хирургов собирают! Третья операционная!

      Да что за день-то? Это не моя пациентка!

      Моюсь, вхожу в стерильное пространство. Над вскрытой брюшной полостью собралось уже шесть хирургов. Но руки у всех над столом.

      – Ух ё! – тяну я, рассматривая опухоль.

      – Вросла в перикард, видишь? – Миронов показывает на сердечную оболочку.

      – А чья пациентка, степень дифференциации какая? – тихо спрашиваю коллег.

      Если опухоль