Врач. Жизнь можно подарить по-разному. Аня Вьёри

шепотом.

      – Не смей больше с ней говорить, – он протягивает мне телефон, но вид у него такой, что забирать аппарат мне страшно. – Ты должна верить! Мишка маленький! Он сам еще не понимает, он твои эмоции считывает! Если дрогнешь ты…

      Он не заканчивает, а я качаю головой.

      – Нет… Он будет жить! Я верю! Я все для этого отдам, – всхлипываю. – И я найду, за что купить ему этот арбуз, и…

      – Пойдем, – Марк вдруг становится миролюбивым, кладет руку мне на спину, тянет в палату. – Арбуз я купил.

      Марк

      Что за… Как такое вообще можно сказать матери больного ребенка? Что за люди?! Что вообще у нее в семье происходит?

      Убить готов! Своими руками. Нет! Руки беречь надо… Зубами глотку перегрыз бы! Скоты… И, значит, я правильно понял… У нее нет денег. Все, что было с собой, кончилось, нового семья не присылает. Что за ерунда? Неужели они не понимают?

      Здесь мамашки на детей по полмиллиона тратят…  И даже не на лечение. Тут же каждое желание, считай, каприз умирающего… Черт! Не хочу об этом думать.

      Уже подходим к двери палаты, как неожиданно сталкиваемся с медсестрой.

      – Ой, Марк Александрович, – широко распахивает глаза жгучая брюнетка.  – А вы же сменились.

      – Сменился, Нин. Что-то случилось?

      – Нет-нет, – девица опускает глаза в пол, и я вспоминаю, что она вроде как дружит с Маринкой.

      Черт! Доложит же! Нет. Надо эту тему радикально закрывать. Никаких служебных романов.

      Заходим в палату.

      – Мишка, привет.

      Здороваюсь с пацаном, который мне почему-то кажется очень прикольным. Есть в нем что-то такое… Будто родное.

      – Пливет, – с несмелой улыбкой тянет мальчик.

      Я достаю свой складной нож.

      – Мишка, я арбуз привез. Будем есть? – подмигиваю ему заговорщически.

      – Будем! – мальчишка улыбается еще шире, а я забываю и его идиотку бабку, и навязчивую Маринку.

      Классная у тебя улыбка, парень!

      – Кать, – оборачиваюсь к его матери, – дай тарелку.

      А она замерла в дверях бледная. Блин. Что это с ней? Сама-то ест?

      – Кать, ты чего?

      – Марк, – подходит несмело, – а если ты не на дежурстве, то что ты тут делаешь?

      Черт! Ну и вопросики у тебя. Отворачиваюсь, поджав губы, но… А действительно! Что я здесь делаю?

      Катя

      Он что, приехал специально накормить Мишу арбузом? То есть он отработал сутки, поехал, нашел в Москве в мае арбуз и вернулся в больницу. И только не говорите мне, что он ко всем пациентам настолько неравнодушен.

      Как? Что происходит? Марк? Марик?

      Это настолько не вяжется с твоим поступком. Хотя… когда я узнала обо всем, я думала так же… Что этот твой отъезд совершенно не в твоем стиле. Что Марик, которого я знала, никогда бы так не поступил! Мой Марик… Он, скорее бы, отработав сутки, понесся больному ребенку арбуз добывать. Где же ты настоящий? Где же правда?

      К горлу подкатывает тошнота, ноги подкашиваются. Так… Стоп…

      – Кать?

      Он смотрит на меня, нахмурившись.

      – Что