Лесниковы байки. «Пышонькина куколка». Алёна Берндт

вытряс! Вот вернёмся домой, задам я тебе! Розог получишь?

      – Ишь, как! – усмехнулся Евлампий в бороду, – А кто розог-то мне давать станет? Али я сам себя пороть буду? Ты, Савелий, говори, да не заговаривайся. Я в работу нанялся к батюшке твоему, а потом по его просьбе при кониках остался, дюже он их жалел, абы кому не хотел оставлять! А к тебе я в крепостные не нанимался, у нас тут крепостных отродяся не бывало! Вот и не шуми в таком разе, ежели дорога такая, распутица, так не лесом же мне тебя везти. Там бы ты не только нутро вытряс, а и душу!

      – В том и вся беда! – злобно глянув на конюха, сказал Савелий, – У дядюшки моего почитай, что три тыщи душ было, а может и поболе! И вот он всех где держал, – Пышонька показал свой жиденький кулачок, – А вы тут распустились! Хозяина на вас не было, вот вы и делаете, чего вздумается! Виданое ли дело, чтоб дядюшка мой какого мужика уговаривал в работы к нему пойти! Приказал бы, и побежали все!

      – Ты, барин, ежели ругаться кончил, говори – куды ехать. Дождь вон опять собирается! Это ты там в кибитке сидел, а я промок, – смеясь в бороду, миролюбиво сказал Евлампий, – Евдокия Захаровна сказывала, ты к Степану Парамонову на поклон собираешься, в работы его звать? Ну, коли так, дак тебе лучше смирить характер. Степан – человек простой, не терпит такого….

      – Промок он! Потерпишь! А Степан твой мне и вовсе без надобности, без него обойдусь! – проворчал Савелий, но тон сбавил, как ни крути, а до чудийки той ему одному не добраться, с Евлашкой-то оно и не так страшно, – Ладно… Говоришь, Корчиновка? Ну, так нам дальше надо, за Гремячую… а там то ли хутор какой, то ли чего – на пять дворов…

      – Так ты, Савелий Елизарыч, не к чудийке ли собрался? – прищурился Евлампий, – Так бы и говорил, а то… Только вот, хорошо ли ты подумал, прежде чем у Акчиён помощи просить?

      – Да ты и вовсе позабыл, кто я такой! – тут уж Савелий не выдержал, ещё каждый конюх его учить станет, – Да хоть бы и к ней я собрался, тебе что за дело?! Ты правь да погоняй, да за дорогой получше гляди, вот твои заботы!

      – Ну, как знаешь. Садись тогда, поедем. Сразу бы сказал, куда едем, я б другой дорогой тебя вёз, глядишь, к обеду бы добрались. А теперь, как знать… если ли отсюдова дорога до Акчиён.

      – Да погоди ты! «Садись»! У меня все кишки подвело, проголодался я, – Савелий решил смирить свой гнев.

      Может и в самом деле конюху надо было сказать о том, куда направляются, может, не так бы растрясло другой-то дорогой. Внутри у Савелия всё болело то ли от тряски, то ли от голода, ругаться с Евлашкой у него даже сил не было! Евдокия с Анфисой собрали ему в дорогу столько снеди, что хватило бы на дюжину человек, но Савелий не знал, стоит ли теперь наедаться… А ну как и дальше дорога такая? Из него тогда точно всё в дороге обратно выйдет! Но и ехать голодному… уже в глазах темнеет от голода!

      – Евлампий! – повелительно сказал Савелий, – Ты вот что… давай-ка перекусим да передохнём немного. К тому же вон и небо чуть развиднелось, пока дождя нет. Гнедой отдохнёт, а ты сказывай – сколь далеко нам ещё ехать?

      – Докудова