Тот, кто был всегда. Михаил Ринд

и засмеялся вместе с ними. Эти простые разговоры, наполненные теплотой и жизнью, были такими живыми, настоящими. Я чувствовал, будто снова стал частью этого мира, хотя никто и не замечал меня.

      Ощущение единства переполняло. Я создал для себя кружку выпивки, чтобы стать частью этой радости.

      И вот я пил вместе с ними, танцевал у костра, забыв обо всех своих страданиях. Смеялся, подпевал песням, даже хлопал в такт музыке. В эту ночь я был свободен.

      Когда гуляние подошло к концу, люди начали расходиться по домам. Я отправился на ближайший холм. Сел на вершине, откуда открывался вид на всю деревню. Костёр постепенно угасал, но в небе уже зажигался новый рассвет.

      Рассвет мягко растекался по горизонту, золотя крыши домов. Я смотрел на него, чувствуя тепло, которого не испытывал уже долгие века.

      А дальше, а дальше я отправился в путь. Я продолжал путешествовать, и с каждым шагом передо мной разворачивались новые города и деревни. Старые каменные стены, обвитыми лианами, массивные деревянные ворота, тянущиеся на многие мили дороги, мощёные булыжником. Природа менялась, в одном месте я ощущал запах свежести от сосновых лесов, в другом – стойкий аромат морской соли. Я наблюдал, как меняются люди, их образы, их жизни. Но я не был с ними по-настоящему. Я был не зрим, не осязаем. Я был частью их мира лишь как прохожий, как чужой наблюдатель, не имеющий права ни на участие, ни на вмешательство.

      Радости первой встречи с людьми уже не было, опять пришла тоска, я чувствовал, как пустота снова заполняет меня, как невыносимая тяжесть от горечи прошедших лет снова накрывает. И хотя я мог идти, куда хотел, и наблюдать всё, что происходило, я не мог почувствовать в себе ни привязанности, ни связи с этим миром. Это стало невыносимым. Моя душа, охваченная туманом одиночества и боли, начала требовать освобождения. Но что я мог сделать? Я мог только пить. Пить, чтобы забыться.

      Я сосредоточился, и передо мной возникла привычная бутылка. Густой, тёмный напиток заполнил пространство. Я мог создавать его силой мысли, как и любой другой предмет, что когда-то видел. Но это было не то, что могло бы дать мне успокоение. Это была всего лишь иллюзия утешения.

      Я взял в воздухе воображаемую бутылку и, медленно откупорив её, наполнил стакан. Горечь алкоголя проникала в моё сознание, унося меня в состояние полудремы. В этом состоянии я мог хотя бы на время забыться. Хоть немного освободиться от тяжести своего существования. Питьё было привычным способом справляться с тем, что невозможно было изменить. Не было боли, не было тоски – лишь воспоминания о тех временах, когда всё казалось живым, настоящим, когда я не был заключён в этот куб, в эту тюрьму времени.

      И вот я пил. Долгое время, не помня ни дня, ни ночи. Каждый глоток утягивал меня в пустоту, но каждый из них приносил с собой хотя бы временное облегчение. Я пил, как это всегда делал, и знал, что это лишь отсрочка. И всё равно, я продолжал искать выход.

      Глава 2. Яркая звезда

      Ночь покрывала землю густым, непроглядным покровом. Только слабый свет луны пробивался