Швабра, Ленин, АКМ. Правдивые истории из жизни военного училища. Александр Сладков

Как рептилии. Да, собственно, Штундер и смотрит на нас как на жаб. С отвращением. И, надо сказать, наши отношения полны взаимности. Рассказывая друг другу, мы никогда не говорим: «Встретил меня как-то Штундер» или «Подозвал меня как-то Штундер». Нет. Только «Поймал меня как-то Штундер!». Именно поймал, а не встретил или подозвал. Ротный никогда никого не зовет по имени. Никогда я не видел жалости в его стеклянно-серых глазах. Да какой там жалости! Даже простой человеческой заинтересованности. Только брезгливость. Рост метр восемьдесят примерно. Тело спортивное, как говорит Карлсон, в меру упитанное, волосы пепельные, лицо красное с багровыми трещинками на прямом носу и на впалых щеках.

      – Сержант Еремеев!

      – Я!!!

      – Еремеев, идите на хуй!

      Штундер разговаривает шипя, выдвинув далеко вперед свою массивную челюсть. Мы передразниваем его в разговоре друг с другом. «Тэвэриш кэрсэнт, эээ». А бедный сержант Еремеев, которого Штундер послал при всех… Он, опустив голову, бредет по казарме из общего строя в сторону телевизора. Видно, что он в прострации, в состоянии грогги! Словно боксер, которого минуту назад в трусах и перчатках под руки подняли с пола ринга. После хорошего апперкота в печень.

      – Еремеев!!! На хуй – это не туда, это туда!!!

      Штундер расслабленным пальцем указывает в обратную сторону, на умывальник. Еремеев молча разворачивается и опять бредет. А всего-то дел – ротному показалось, что сержант Еремеев его невнимательно слушает на послеобеденном построении.

      – Товарищи курсанты!!!

      Мы превращаемся в большое, коллективное ухо. Не упустить что-то важное. Для нас, для Родины. Да что там – для всего мира.

      – Товарищи курсанты! Прекратите высасывать мясо из зубов!!!

      Вот такой у нас Штундер.

      Лейтенант Мандрико. Позже, в Чечне, в н.п. Борзой, я встретил офицера, майора Щербакова, у которого Александр Васильевич, уже в другом военном училище, был ротным. И там тоже у него было прозвище Бешеный. Сейчас он на пенсии, живёт в Донецке, в одном из самых опасных районов. И не уезжает. Мы видимся и дружим

      В батальоне есть еще офицеры. В соседней роте, допустим, командир Вася Сапунов. Капитан Сапунов. Курсанты за особенности характера называют его Девятый. Объясняют так: в ротном сортире о́чки. Их восемь. А Вася – девятый. Не очень любят его. Но он стреляет как бог и бегает как олень. Чистый, аккуратный, и потом, у Васи плохо – это плохо, хорошо – хорошо. В основном, правда, плохо. Следующий – замполит нашего батальона. Николай Иванович. Фамилия его коммунистическая – Ульянов. Но мы его меж собой зовем Плуг. За странную привычку гордиться тем, что пришел он служить «от сохи». Он среднего роста, щечки розовенькие, пухленькие, носик острый. Когда отдает честь, пардон, осуществляет воинское приветствие, ладонь не прикладывает к головному убору, а утыкает в щеку. При этом пальцы держит не вместе, как положено, а словно сжимает ими невидимый апельсин.

      Это наши воспитатели. Те самые модели, на которые через четыре года мы должны походить.

*