Порождение сына. Данир Дая

сама земля рыдала под весом гусениц. Вдалеке раздался механический голос из рупора:

      – Всем, кто находится в «Пороге», немедленно покинуть территорию. Повторяю…

      Голос звучал безразлично, даже скучно. Он не предупреждал, не уговаривал – просто констатировал факт: мы должны уйти, иначе…

      Ведрана кивнула в сторону заднего выхода, но в тот момент, когда мы начали двигаться, старший «Целом» вышел из укрытия, вздёрнув затвор.

      – Блядь, старый дурак! – кричал ему молодой, пытаясь остановить.

      Но рвение, с которым старший хотел выйти и что-то там доказать воякам, стянуло их двоих, словно они выдвижные мишени.

      – Враг на одиннадцать!..

      Очередь. Она оборвала слова военного, как нож нитку. Тела рухнули, как марионетки.

      – Чёрт! – шикнул Коэн, от страха согнувшись, лбом чуть ли не ударяясь о свои колени.

      Ведрана сохраняла холод. Мы начали спускаться к чёрному ходу, стараясь не шуметь. Всё внутри меня кричало: «Беги!», но я знал, что если мы поддадимся панике, то нас настигнут быстрее, чем мы успеем сделать шаг.

      Ведрана перевела автомат в боевое положение. В ужасе и быстрых действиях я пытался поймать взгляд Ани-Мари. Не выходило. Зато прекрасно видел Коэна. Он, сука, почему-то улыбался.

      Мы начали двигаться вдоль здания, избегая прямой линии огня. Танк медленно перекрывал улицу, оставляя за собой глубокие следы в грязи, словно чудовище, вырвавшееся из преисподней.

      Слышны были обыденные переговоры солдатиков. Приглушённые вдали, но что становились ближе с каждым их шагом.

      – Да нет тут никого больше, – через зевоту говорил один.

      – Проверить надо. А то глаженные пиджачки придут и пиздец, – с обидой произносил второй.

      – Танк, блядь, против пукалок и палок, – гоготал третий.

      – Денег много, – отвечал четвёртый. – Иди хоть сам лезь, стреляй в деревья. Хрен кто что скажет.

      – А чё, думаешь, они из кабинетов в болота полезут? – сомневался первый.

      – Да хрен знает. Лучше перебдеть.

      – Инициатива, как говорится, – слышно, как третий отпнул тело сектанта. – С куполом своим заебали.

      – А сектанты тебя не заебали? – усмехнулся второй.

      – Ну а чё они сделали-то? Делиться не стали – вот и плохие. Ладно, продолжай.

      – Всем покинуть территорию, – снова раздался голос из мегафона. На этот раз он был громче и настойчивее.

      Я смотрел на Ани-Мари, которая отчаянно цеплялась за урну. В ней был весь её мир, всё, что осталось от неё прежней.

      – Сбрось её, – прошептал я.

      Она покачала головой.

      – Твою мать, Макс.

      – Тебя убьют.

      – Тогда пусть убьют.

      Слова застряли у меня в горле. Что я мог сказать? Что её жизнь важнее? Что пепел не имеет значения?

      – Она потеряла всё, и я хочу ей вернуть спокойствие хотя бы так, – пыталась убедить меня Ани-Мари.

      – Она сама отказалась от всего, что имела, – резко, необдуманно вырвалось из меня. – Думаешь, она отказалась только от меня? От нас двоих. От себя.

      – Но