Московские истории. Нильс Хаген

«Скончаться. Сном забыться. Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ». Вот и ответ.

      – Забывайся, отсыпайся. Я заеду на днях. Только ничего не делай.

      – Что мог, я уже сделал, – меланхолично отмахнулся Евгений. – Уснуть и видеть сны!

      И он поплелся к выходу.

* * *

      Я давно заметил, насколько субъективно восприятие. Иногда бывает: услышишь мнение о знакомом, и кажется, что ты знаешь какого-то другого человека. Взять, к примеру, Джанибекяна. Я знаю его как крепкого бизнесмена с хорошей деловой хваткой. Ко всему прочему он порядочный и интеллигентный человек. Ну, насколько это позволяет крепкая деловая хватка. Он может быть как милым и улыбчивым, так при желании и достаточно жестким. У Джанибекяна есть чему поучиться в ведении бизнеса. Но это на мой взгляд. Если же смотреть с позиции некоторых наших общих деловых партнеров, то Джанибекян – «чурка дикая».

      «Ну, вы же понимаете, господин Хаген, – с улыбкой объясняли они мне, – у вас в Европе совсем другое понимание ведения дел. С вами приятно иметь дело. А этот… гопота. В девяностых из своего аула с гор спустился, нахапал сколько смог, а теперь его деньги на него работают. Вы же понимаете».

      Я понимал, хотя за разъяснением значения слова «гопота» мне пришлось обращаться к Арите. Но понимал немного иначе: те, кто в девяностых годах прошлого века в России просто бандитствовали или «хапали», сейчас ничего не имеют и ничего не значат. И деньги сами по себе ни на кого не работают. Чтобы деньги работали, надо иметь решительность, определенный склад ума и исключительное трудолюбие. Ну, если ты, конечно, хочешь руководить серьезным делом, а не прожигать жизнь, как рантье.

      У Джанибекяна были и решительность, и трудолюбие, и голова работала как надо. Что не мешало Евгению, например, отзываться о бывшем начальнике как о «тупом чванливом баране». Ну, у Жени хотя бы повод для этого был. Во-первых, как у подчиненного, во-вторых, как у бывшего подчиненного. А сторонние люди, тем более, люди, работающие в финансовой сфере, могли бы разглядеть в Джанибекяне что-то помимо «дикой чурки». Разве что он их тоже чем-то лично задел.

      Когда я вошел в кабинет, Джанибекян мило улыбался, будто подтверждая мои мысли.

      – Здравствуйте, Нильс.

      – Здравствуйте, Арам, – ответил я в тон ему.

      Джанибекян вышел из-за стола, мы обменялись рукопожатиями, и он указал мне на обширный белоснежный кожаный диван, расположившийся в стороне от массивного стола. Указанное место настраивало скорее на дружескую беседу, чем на официальные переговоры.

      – Чай? Кофе? Или, может быть, что покрепче? Виски, бренди, коньяк? – поинтересовался Джанибекян, пока я устраивался на диване.

      – Для коньяка вроде бы рано, – улыбнулся я ему. – А для виски уже поздно.

      Он улыбнулся в ответ.

      – Тогда кофе.

      Джанибекян нажал кнопку на селекторе и попросил мягким бархатным голосом:

      – Наташа, сварите, пожалуйста, два кофе мне и гостю.

      На слове «кофе» он сделал какой-то особый акцент и тут же пояснил уже для меня:

      – Исключительный кофе. Такого вы не пили, Нильс. Мне его привозят