Жизнь продолжается: Ей больше нечего терять.Часть 2. Николай Максимович Бажов-Абрамов

корчу улыбку на лице, дергая губы. – Пить мне нельзя – сам знаешь, я за рулем, а вы, давайте, сами без меня…

      – Да ты что, Матвеевич. Я сяду сам за руль,– бубнит мне под руку Саша, а сам так хитро подмигивает своим сотоварищам. – Да, статьи. Я все ж хочу, спросит, да забываю. Что ты там просматривал в старых подшивках газет? Какой же я любопытный. Пить не давай, интересно.

      – Что тебе сказать, Саша,– говорю ему, настороженно, и сразу подумал, что надо тут говорить правду. – Ничего серьезного я в подшивках для себя не отыскал. Сам знаешь. Я – журналист. Профессия обязывает.

      – Матвеевич, извини. Ты около, да около, прыгаешь. Спрошу прямо. Ты знаком? Ну, сам знаешь. Задорновым? И с этой старушкой? И что с нею произошло? Ты же уроженец с тех мест – мать ездил хоронить? Сочувствую. Убили ее, да? Такое я слышал, а ты их простил…

      Честно сказать. После его слов, я просто онемел. Смотрю я на него и никак переварить его слова не могу. Как будто у меня какая-то шестерня в мозгу поломалась: перед глазами выплыла из темноты, лежащая на земле мертвая женщина, во дворе своего дома, и злобно смотрящая, на любопытных сельчан.

      – Да,– говорю ему, стараясь не заикнуться, не выдать свое волнение. Шестеренка в голове раскрутилась, и вовремя еще, мысли стали четче. – Но, а причем тут я. Ее, как я понял, убили, и убили очень подло, и коварно. Жалко, конечно, но причем тут я? Саша.

      – Тебя ведь никто не обвиняет? Матвеевич. Успокойся. Просто стало любопытно. Честь чего ты, Василий Матвеевич, обновил свои мозги на этих газетах?

      Что ему говорить, я не знал, да и эта поездка сюда, все было, выходит, подстроено. «Да, за кого они принимают меня? Или они никого уже не боятся: ни черта, ни закона, которые пишут в нашем «Думе», тоннами», – нервно размышлял я тогда. Но я знал еще, законы эти, писались только для тех, кто украл на сто рублей. Удивительную страну выстроили эти младореформаторы, во главе с «царем Борисом». Теперь и с этим… преемником. Где он? Почему не видит? Ведь разворуют же страну? Сталина что ли снова позвать, чтобы эти законы заработали в полную силу. Да и у этих, развязались языки, открыто уже при мне говорят о мертвой той женщине. Мозг мой, начинает капризничать, и мне с ними сейчас, определенно надо быть предельно внимательным, чтобы их не настроить против себя. Да и… страшно мне стало, услышав от Саши, фамилию Задорнова. Ошибка? Забывчивость самого Задорнова – не упомянул мне он о них? Голова моя раскалывалась. Оставалось только, разрядить эту обстановку. Но как? Ничего не придумал. Широко ему натянуто улыбнувшись, через силу, говорю.

      – Саша, ты не то говоришь. Ну, убили женщину. Ну и что. Я не милиционер. Пусть, если это надо, там разберутся, а у меня, сам знаешь, узкое пространство: жена и ребенок.

      – Вот, вот, ребенок,– говорит, торопливо заикаясь этот «воин», который сидел в кабине у меня за спиною. – Смотри, Васёк. Не вторгайся в эту авантюру. Охлади голову. Жить, наверное, хочешь?

      Меня всегда удивляет самоуверенность некоторых людей. Кто бы, он не был. Преемник, которого расхваливает «хитрый» пропагандист, из экрана телевизора.