Потерянные надежды. София Эстер

знала, как правильно начать, как сказать то, что горело в груди.

      – Твой отец, – начала я наконец, и тут он резко дернулся, его взгляд стал настороженным, почти испуганным.

      – Он что-то тебе сделал? – спросил он, его голос звучал обеспокоенно.

      Глаза Альдо метались по мне, будто он искал ответ на этот вопрос в моем лице. Его привычное равнодушие исчезло, и на мгновение я почувствовала, как холод уступает место тревоге.

      Меня пронзила глупая мысль – захотелось соврать, придумать проблему, чтобы он еще дольше смотрел на меня так, будто я что-то значу. Чтобы больше никогда не отводил от меня своего взгляда.

      – Он сказал, что совсем скоро начнутся поиски невесты для тебя, – аккуратно сказала я.

      Альдо выдохнул, и его тело напряглось. Он сжал кулаки, и вены на его ладонях выступили, как вздувшиеся жилы на теле животного, готового к атаке.

      Я не могла отвести взгляд от его рук, как завороженная, не в силах оторвать глаз от него.

      – Реще! – рявкнул он, и его голос стал резким, как нож.

      От резкого тона я вздрогнула, и уже более аккуратно продолжила:

      – Я хотела бы, чтобы ты сам ему назвал ее имя… Точнее, чтобы это была я.

      С минуту он смотрел на меня с полным непониманием, словно не мог разобраться в том, что я только что сказала.

      Его глаза оставались холодными, а сигарета в его руке продолжала тлеть, забытая, почти догоревшая. Он даже не сделал ещё одной затяжки.

      – Что ты имеешь в виду? – наконец, произнёс он, и в его голосе прозвучала неуверенность, будто он искал смысл в моих словах.

      Боже, почему он так себя ведет? Так, словно ничего не понимает, и я говорю на другом языке.

      – Ты ничего не понимаешь? – вырвалось из меня, прежде чем я успела остановиться.

      – Возвращайся в зал, – отчеканил грубо он, делая новую затяжку.

      Альдо отвернулся от меня, его взгляд устремился в сторону огней ночного Нью-Йорка. Вид конечно был потрясающим, но не настолько, чтобы он мог игнорировать меня.

      – Я люблю тебя, – прошептала на выдохе так, чтобы он услышал.

      От равнодушия, которое он проявлял, почти накатывались слезы, но я держалась из последних сил, в надежде что он повернется и успокоит меня. Скажет, что сделает это или ответит взаимностью.

      Разве я не заслуживаю этого?

      Вместо этого я получила пощечину. Не физическую, но ту, что ранила меня гораздо сильнее.

      – Что ты из себя представляешь, дура? Разоделась как маленькая шлюха и думаешь, что я как конченый ублюдок пойду просить руки пятнадцатилетней девочки? Не смеши меня, Адалин, – намека на веселье в его лице не было.

      – Ты как грязная дешевка. Приди в себя и помни о том, как тебя воспитывали. Я никогда не буду просить твоей руки, – процедил он, направляясь к выходу.

      Даже не оборачиваясь.

      Я клянусь вам, человек не может слышать как работают органы в его теле, но звук разбивающегося стекла в своем сердце я слышала отчетливо.

      Дважды я услышала этот звук, когда