Потерянные надежды. София Эстер

вилистым тропинкам, параллельно настраивая себя не отвлекаться на красоту вокруг меня – нужно скорее найти место, в котором я смогу хорошо спрятаться.

      Если бы у меня было больше времени, я бы занялась поиском старой, сокрытой множеством растительности дверь, ведущую в большой, красивый и заброшенный сад. Я бы точно смогла преобразить его до неузнаваемости.

      Ветер шепчет в листве, я замедляюсь и иду на цепочках, прислушиваясь к каждому звуку. Не хочу, чтобы меня нашли раньше времени.

      Вдалеке виднеется беседка, укрытая от солнца зеленой крышей, на которой росли безумно красивые розы ярко-красного цвета.

      Меня будут ругать, если узнают что я зашла так далеко не зная местности, но я так хочу победить.

      Решаю, что могу положиться на беседку, которая минутой ранее заворожила своей красотой и останавливаюсь на минуту, дабы рассмотреть лучше уголок, в котором смогу спрятаться так, чтобы быть вне видимости.

      Все вокруг кажется таким живым и полным тайн, что я не могу удержаться от улыбки. Закрываю глаза, и пытаюсь оторваться от умиротворения, которое дарит это место, но вдруг оказываюсь в чьих-то цепких руках и валюсь вместе с тем на пол.

      В ногу впиваются мелкие камни и сухая листва, только-только упавшая с невысоких деревьев, посаженных по периметру всего участка.

      Открываю глаза, и вижу перед собой мальчика, который на фоне меня кажется взрослым и высоким. Его лицо серьезное, а глаза – настороженные.

      Я вижу его впервые, поэтому начинаю думать, что страницы любимой книги стали оживать, а до найденного таинственного сада осталось совсем чуть-чуть.

      Он вырывает меня из собственных мыслей вопросом:

      – Ты кто? – спрашивает он меня, глядя на меня хмуро.

      – Я Адалин, мы переехали сюда сегодня, – говорю ему тихо, боясь снова оказаться на щебени, что усыпана на дорожках сада.

      – Мне неинтересно, – прерывает мой так и не начавшийся рассказ.

      Его лицо не выражает никаких эмоций, от чего сложнее разгадать о чем он думает.

      Одет он в серый свитер и пальто черного цвета, на шее висит шарф, напоминающий мне о любимом фильме, который я так часто пересматривала с сестрой и мамой.

      На душе становится тепло от приятных воспоминаний, поэтому я чувствую, как медленно проникаюсь к нему.

      Мы же сможем с ним подружиться?

      – В этом шарфе ты похож на Гарри Поттера, – смеясь произношу я, протягивая к нему руки, в надежде прощупать красивую ткань.

      Порыв ветра, который усиливался с наступлением вечера, завываниями начал слегка носить опавшие листья, лежавшие прямо у наших с ним ног.

      Я не умела определять настроение человека по поведению, как моя старшая сестра Беатрис, но мне показалось, что с этим ветром и переменилось настроение мальчика, стоявшего в шаге от меня.

      Его лицо, до это лишенное всяких эмоций приобретает багровый оттенок, словно внутри него начинает кипеть невидимый огонь.

      Проходит еще пару секунд, прежде чем он толкает меня с непреодолимой силой, и я снова оказываюсь на такой холодной земле.

      – Лучше подумай о том, какое дурацкое у тебя имя, Адалин. – грубо произносит он, и уносится прочь, в чашу зеленых лабиринтов.

      Я тяжело встаю, чувствуя боль в ноге от падения и резкий холод. Слёзы застыли на щеках, и я понимаю, что больше не смогу играть с Беатрис – бегать будет больно.

      На улице уже темнеет, и сад становится устрашающим. Нужно возвращаться в дом, но я не помню, с какой стороны пришла, поэтому иду туда, куда ушел мой новый друг.

      Интересно, он найдет выход?

      Холодный ветер пронизывает до костей, и я едва чувствую конечности. Шаги замедляются, а мысль о том, что я доберусь домой, становится почти невозможной.

      Не знаю, сколько бы я еще бродила по лабиринту из плюща, но, услышав голоса вдалеке, я поняла, что нашла выход. Это был голос мамы, и, следуя ему, я добралась до большого здания – моего нового дома. Фонари, освещающие его, стали моим маяком.

      Вдруг меня одолела мысль о Беатрис, которая скорее всего до сих пор ищет меня в саду, а я забыла позвать ее, пока искала выход.

      Мама заметила меня, и не сдержав слез, судорожно побежала в мою сторону:

      – Господи, Адалин, ты нашлась! – ее голос дрожал от страха и облегчения, когда она крепко обняла меня за плечи, прижимая к себе.

      – Я так испугалась, – продолжала она, не в силах остановиться.

      – Мама, Беатрис осталась там, в саду. Я даже не подумала о том, чтобы ее найти, – плакала вместе с ней я, терзая себя мыслями о том, как тяжело сейчас приходится сестре.

      – Принцесса, Беатрис уже дома, с ней все в порядке.

      Мама произнесла эти слова с таким облегчением, что вся тревога и страх,