Потерянные надежды. София Эстер

этого делать, потому что он заставил меня пережить это, но я не могу.

      ***

      Спускаясь на первый этаж в столовую, я молила все возможные силы, чтобы слова Тео или бабули оказались розыгрышем, первоапрельской шуткой или желанием просто задеть меня.

      Увы, этого не произошло, и сразу же, как только переступила порог огромной столовой, я встретила взгляд черных, как уголь, глаз. Глубоких, темных и изучающих, будто видели насквозь.

      На мгновение я замерла, почувствовав, как в животе что-то сжалось, мне стало неуютно.

      – Здравствуйте, – стараясь отвлечься, произнесла я всем сидящим за огромным дубовым столом.

      Помимо Тео, рассматривающего меня с интересом, Альдо и моей сестры, за столом сидел дедушка Амато и несколько друзей моих nonni.

      Сестра, услышав мой голос, радостно подорвалась со своего места для крепких объятий.

      – Наконец-то я могу вдыхать этот любимый аромат гортензий и ванили, – тихо говорила она, сжимая меня в крепких объятиях.

      Я промолчала, потому что сказать было нечего. Пока что.

      По очереди мне пришлось обняться практически с каждым сидящим за столом в знак приветствия. Эта традиция меня сильно бесила – она занимала слишком много времени.

      Особенно, когда на столе тебя ждет только что поданная и горячо любимая индейка.

      Когда я обошла по кругу весь стол, и очередь дошла до жениха моей сестры, я просто кивнула ему и села на стул рядом, злясь на бабулю.

      Если она поставила перед собой цель – то она не будет брезговать даже чувствами своей внучки…

      Иначе чем я могла объяснить то, что вокруг огромного стола, за которым обычно стоит куча стульев, сегодня их в разы меньше, и «совершенно случайным образом»осталось только одно, рядом с Альдо?

      Забавно, но Беатрис сидела строго по правилам английских аристократов – напротив возлюбленного. То есть их разделял огромный стол, за которым еду сложно нормально разглядеть, не то чтобы людей вокруг.

      Спасибо, бабуля. Очень кстати ты.

      В комнате продолжилась оживленная беседа, где каждый, чтобы быть услышанным, пытался перекричать другого. Я даже отвыкла от такой суеты, и у меня немного разболелась голова.

      – Не поздороваешься нормально? – услышала я голос, отдававший хрипотцой.

      Я задержала дыхание, пытаясь переварить сказанное, но получилось слабо. Голова отказывалась нормально мыслить.

      Это был Альдо, который, как мне казалось, был единственным человеком в комнате, способным говорить спокойно и тихо, несмотря на весь шум вокруг.

      Я судорожно оглядывалась по сторонам, прежде чем поняла, что этого никто не услышал.

      Нельзя. Нельзя. Нельзя.

      – Я сказала всем «здравствуйте», – почти пропищала испуганно я, все еще боясь стать предметом внимания сидящих зрителей.

      Он высокомерно хмыкнул, и наклонился чуть ближе, чтобы услышала только я.

      – Это не считается. Я имел в виду личное приветствие.

      Я