Алиса видит сны. Алекс Рауз

ли сделать шаги за другого человека, или мы сами и только сами причина и следствие всего происходящего вокруг? Если я шагаю в неопределённость, если не знаю, во что и как всё может вылиться – о каком контроле за своей жизнью может идти речь? Все действия всегда происходят в неопределённости, частичной или полной.

      Как пытаться контролировать шторм. Всё, что ты можешь сделать – попробовать не утонуть. Как я, всю свою жизнь.

      Рядом на дороге звенит неприятный гудок трамвая. Кто-то гневно кричит на неловкого водителя. Передо мной вьётся очередь людей, спускающихся в метро. Яркость резко идут вверх, становясь до боли ядрёной. Из туннеля впереди наползает тьма.

      Она сливает толпу в огромную двухвостую змею с шипами голов-зонтов, крадёт из поля зрения дома по бокам, дорогу, трамвай. Мои ноги, руки, грудь. Последними в ничто проваливаются глаза, и я падаю.

      [1] Максим прислал Алисе песню "Sleep, sugar" Poets of the Fall

      Глава 7. Алиса не видит

      Закрываю, открываю, закрываю глаза. Ничего не меняется, вокруг царит мгла, а я продолжаю падать. Без ощущения опоры мы – ничто.

      До сих пор не чувствую страха.

      Выставляю вперёд руки, шевелю ногами, прислушиваюсь к своим ощущениям. Я падаю не вниз, а вправо. По мне хлещет ветер. Он бьёт больно, но вместе с тем несёт, не даёт мне опуститься.

      Падаю в непроглядном чёрном потоке целую вечность. Может, я действительно упала в реальном мире? А боль и страх моё сознание заменило новым трипом? Как часто было в моём детстве, когда я не могла принять весь ужас, который творился вокруг…

      А если я не упала, если я еду домой как ни в чём не бывало. Вхожу в квартиру, включаю свет, как все обычные люди, и не зашториваю окна. Ем свой ужин, получаю новое сообщение от Максима. И отвечаю…

      Отвечаю черти знают что, потому что настоящая я застряла в бреду! Во тьме, в падении, в ничто. А какая-то другая я продолжает неосознанно жить мою жизнь.

      Иногда по сюжетам трипов я могла хотя бы предположить, чем на самом деле занималась в реальности в этот момент. Но с каждым годом это становится всё сложнее, или воображение мне отказывает – я не могу соединить в единую картину настоящее – работу, ужин дома, дорогу – и сюр, творящийся здесь.

      Возможно, я упускаю реальность всё дальше. И в один прекрасный день просто не очнусь. Закончу как моя мать, и даже не пойму этого. И каждый шаг на сближение с Максимом приближает и мой конец.

      Холодный пот прошибает меня изнутри, он волной прокатывается по сердцу, лёгким, желудку, вызывая болезненные спазмы. Но туман перед глазами не рассеивается, а бешеный полёт не замедляется.

      А потом что-то острое царапает мне ногу. Будто я налетела на торчащее рядом лезвие или выступ заточенного камня. Я раскрываю рот, но ветер уносит мой крик. С трудом опускаю руку по телу, нахожу ногу – джинсы порвались и намокли. И боль такая настоящая – никогда прежде я не испытывала её здесь.

      Инстинктивно я сжимаюсь, и внутри, и снаружи. Обхватываю колени руками, утыкаюсь в них головой в слепой надежде, что и это безумие имеет конец.

      В