Не шей ты мне, матушка, красный сарафан. Вера Евгеньевна Мосова

Ивановичем была бы счастлива.

      – А, может, еще и будешь счастлива? Это кровь в тебе сейчас играет молодая, а повзрослеешь и поймёшь, что отец с матерью только добра тебе желают. Ты, девонька, главное – глупостев не наделай, а жизнь, она разберётся, что к чему, она всё расставит по своим местам.

      Вдруг в воротах неслышно появилась Анфиса:

      – И чего вы тут бу-бу-бу устроили, спать людям не даёте?

      – Да вот, я, как всегда, бессонницей маюсь, а тут внучка вышла по нужде, мы и заболтались, зарю дожидаемся, – ответил дед.

      – Тебя, Нюрка, то не добудишься, то ты сама другим спать не даёшь! – заворчала матушка. – А ну-ка, марш домой! А вы, тятенька, тоже хороши, затеяли тут посиделки!

      Дед Степан поднялся со словами:

      – Пойдём внучка, попробуем заснуть, пока совсем не рассвело. А то мы с тобой и впрямь неправильно ведём себя, людям спать не даём.

      Нюра послушно отправилась за дедом. Только разве ж заснёшь после такого? Она лежала и вспоминала своё ночное свидание в мельчайших подробностях. И чего это она на Алёшеньку обижаться вздумала? Ясно же, как божий день, что он истосковался по ней. Он сомневается в её верности. А как же иначе? Ведь она же ездила не к тётке в гости, а к жениху! Он, бедный, может, извёлся весь от ревности, а она убежала, да ещё обиделась. Теперь опять тосковать будут оба. А может, не стоило его отталкивать? Отдалась бы своему чувству, уступила. Может, и лучше бы всё разрешилось. Разве Алёшенька бросил бы её, как Эраст бедную Лизу? Пали бы тятеньке в ноги, повинились да и попросили родительского благословения. Ну, поругался бы он, пусть даже выпорол её, а потом и благословил. Куда б ему было деваться-то? Ради счастья можно и через срам пройти. Но что-то всё-таки подсказывало ей, что поступила она правильно.

      Глава 11

      Глазом моргнуть не успели, как промчался июнь. Июль принёс дожди и грозы, боялись, как бы совсем не залило покосы. Но вскоре погода установилась. Сенокос начали, как и полагается, сразу после Петрова дня. Травы к той поре уже успели осемениться. И зазвучал по вечерам над дворами перезвон усердно отбиваемых кос.

      – Сначала выкосим дальний покос, на Актае, а потом уже этот, на низах, – объявил Прохор семье своё решение.– Если вёдро13 постоит, с первым управимся быстро, а там, Бог даст, и второй начнём.

      И Бог дал, погода не подвела. За четыре дня Прохор с Иваном и двумя нанятыми работниками управились с косьбой на первом покосе. Выходили они до рассвета, по росе, и возвращались по первому зною. Женщины тоже без дела не сидели, разбивали кошенину – ворошили скошенную траву, чтоб она лучше просыхала. Пришло время, и стали собираться на гребь.

      С утра погрузили на телегу грабли, вилы, верёвки. Собрали в туес нехитрую еду. Анфиса вынесла большой бидон кваса, котелок для каши и второй – для чая. Лукерью оставили домовничать. Она была уже на третьем месяце, и тяжело переносила жару. Иван всячески старался оберегать жену, чем вызывал добрые улыбки своих родственников. Лошадей запрягли в две телеги. Вот уже все

13

Вёдро – сухая солнечная погода, без дождей