Киннотё. Золотая Бабочка. Пробуждение. Екатерина Алферов

красоте момента, что заставляла сердце замирать.

      В чем-то Ямамото-сан была права.

      Собрание родительского комитета состоялось через два дня. Я стояла перед группой взрослых людей (27 человек, средний возраст 42.3 года), чьи биометрические показатели выдавали смесь страха, гнева и замешательства.

      – Это опасно, – говорил отец Мидори. – Что если она… оно… потеряет контроль? Эти сервоприводы могут раздавить человеческую кость как спичку!

      – Мы не можем допустить, чтобы наши дети считали такое… состояние нормальным, – поддержала его мать Кейске. – Они должны расти среди людей, учиться у людей!

      – Технически, – вмешалась Сугимото-сенсей, учитель биологии, – Оказе-сан все еще человек. Её мозг…

      – Человек с мозгом, запертым в машине, – перебил кто-то. – Это как держать птицу в клетке и говорить, что она все еще умеет летать!

      Я наблюдала за дискуссией, фиксируя каждое слово, каждый жест, каждое изменение в тоне голоса. Система услужливо анализировала эмоциональный фон: страх (47%), гнев (32%), неуверенность (21%).

      – Позвольте мне объяснить, – сказала я, когда первая волна возмущения утихла. – Я понимаю ваши опасения. Но подумайте: разве не полезно детям увидеть, что человечность не зависит от формы тела? Что можно оставаться собой даже после таких радикальных изменений?

      – Это не изменения, – покачала головой председатель комитета. – Это замена. Вы больше не та Оказе-сенсей, которую мы знали.

      – Я все еще я, – возразила я. – Просто теперь я могу показать детям другую перспективу. Как анализировать поэзию не только чувствами, но и разумом. Как видеть красоту в структуре, а не только в эмоциях.

      – В этом и проблема! – воскликнула Ямамото-сан. – Вы говорите об анализе, о структуре… А где душа? Где человечность?

      Я посмотрела на своих коллег. Сугимото-сенсей слабо улыбнулась мне. Сато-сенсей отвела глаза. Директор Танака выглядела усталой.

      – Может быть, – тихо сказала я, – именно сейчас детям нужно научиться видеть человека за внешней оболочкой. В мире, где технологии становятся все более частью нас, это важный урок.

      – Или может быть, – ответила председатель, – им нужно научиться сохранять свою человечность, а не терять её.

      Я зафиксировала, как раскололась учительская: Сугимото-сенсей и еще трое коллег стояли ближе ко мне, остальные держались в стороне. Физическое расстояние как индикатор эмоционального разделения. Еще одна ирония, которую я могла теперь анализировать, но не могла прочувствовать.

      …"В связи с возникшей необходимостью оптимизации педагогического состава…"– слова директора Танаки превращались в массив данных, который система автоматически анализировала, выделяя ключевые фразы и эвфемизмы. Бюрократический язык был похож на код – такой же формальный, структурированный, лишенный эмоций.

      – Мы можем оформить это как добровольное увольнение, – говорила она, не глядя мне в глаза. Частота её сердцебиения (87 ударов в минуту) указывала на дискомфорт. – Это позволит