Киннотё. Золотая Бабочка. Пробуждение. Екатерина Алферов

лишило меня человечности больше, чем потеря тела. Может быть, Декарт ошибался, и суть человека не в способности мыслить, а в способности чувствовать?

      Он вошел в спальню неслышно, но мои аудиосенсоры уловили его дыхание, ритм сердца, шорох одежды. Данные, бесконечный поток данных вместо простого ощущения присутствия любимого человека.

      – Юри, – его голос звучал мягко. – Можно?

      Он сел рядом, и матрас слегка прогнулся под его весом (67.3 кг, точка давления в 32 см от края). Его рука коснулась моего плеча – осторожно, нежно. Система отреагировала мгновенно:

      [Тактильный контакт зафиксирован]

      [Давление: 0.2Н]

      [Площадь соприкосновения: 15.7 см²]

      [Температура кожи: 36.6°C]

      Я должна была что-то чувствовать. Раньше от его прикосновений по коже бежали мурашки, учащалось сердцебиение, перехватывало дыхание. Теперь были только цифры на внутреннем дисплее.

      – Я скучал по тебе, – прошептал он, придвигаясь ближе.

      Понимая, чего он хочет, я повернулась к нему. Мои сервоприводы работали с идеальной плавностью – последствие многочисленных калибровок. Его пальцы скользнули по моей щеке, и я увидела, как расширились его зрачки, участилось дыхание. Все признаки возбуждения были очевидны, система услужливо классифицировала каждый из них.

      Он потянулся за поцелуем. Мои губы встретили его – идеально смоделированные, с точно рассчитанной мягкостью композитного материала. Но я не чувствовала ничего, кроме давления и температуры. Никакого трепета, никакого жара, никакого желания. Только данные:

      [Контакт: губы]

      [Давление: переменное, 0.1-0.4Н]

      [Температура: 36.8°C]

      [Влажность: 98%]

      Я помнила наш первый поцелуй – как кружилась голова, как подгибались колени, как все тело словно наполнялось светом. Теперь же система выдавала лишь сухие данные о давлении и температуре. Где-то в глубине механического тела хранилась память о тех ощущениях, но это было все равно что читать описание поцелуя в книге – технически точно, но безжизненно.

      Юкио отстранился резко, прерывисто дыша. В его глазах читалось смятение.

      – Прости, я… – он запнулся. – Это как целовать…

      – Машину? – закончила я за него. – Да. Потому что теперь я и есть машина, Юкио.

      Он вскочил, пробежал рукой по волосам – жест, который раньше казался мне таким милым. Теперь я просто отметила тремор в его пальцах (амплитуда 0.3 мм, частота 8.2 Гц).

      – Нет, ты не… – он осекся. – Ты все еще ты. Просто…

      – Просто я больше ничего не чувствую, – сказала я ровно. – Могу анализировать твое состояние: учащенный пульс, расширенные зрачки, повышенное потоотделение. Но не могу ответить тем же. Не могу чувствовать возбуждение, желание, страсть. Все, что у меня осталось – воспоминания об этих чувствах. Если ты хочешь, я постараюсь. Я могу эмулировать и… – мне не нужно было вздыхать, но я сделала паузу. – У меня есть нужное оборудование, чтобы доставить тебе удовольствие.